Интервью с Дмитрием Сергеевичем Гасаком, председателем Преображенского братства
На Рождественских чтениях «Кифа» обращалась к архиереям с вопросом о перспективах возрождения братской жизни, и митрополит Мурманский Митрофан напомнил, что до революции эта жизнь была очень мощной, очень живой.
В этом интервью владыка Митрофан говорит ещё и о первичности духа в жизни. Это правда, дух людей соединяет, единый дух, единая вера, доверие, взаимная любовь и желание вместе жить по Евангелию. Жить по духу – означает не просто окружать себя символами евангельского Откровения, но воплощать Откровение непосредственно в жизни, причём ежедневно.
В нашей церкви уже много лет говорится о важности общения и братства для церковной жизни, но понимание этой простой евангельской истины и воплощение её в практике современной церковной жизни проходит очень медленно. Каким образом имеющие этот опыт могли бы сегодня им поделиться? Ведь духовный опыт прикровенный, он раскрывается изнутри человека, это не внешний навык или умение. Поэтому необходимо внутреннее желание увидеть жизнь общины, исполнить евангельский принцип «приди и посмотри» (Ин 1:46). А со стороны общин необходимо свидетельство, хотя открытость – это всегда риск. Христианская община рождается в духовной свободе. Ведь духовную жизнь невозможно «насадить директивой». А ведь на опыте единой духовной жизни церковного народа в первую очередь должно созидаться здание церковной жизни. Не случайно же стало уже общим местом утверждение о том, что общины нужны в каждом приходе.
Тут есть несколько существенных факторов.
Во-первых, общинная жизнь в церкви – это не то, что возникает благодаря организационным усилиям. Община – не организация. И прав был один епископ, недавно сказавший: «Я могу благословить создание братства, и завтра оно возникнет; а может десять или сто братств так возникнуть, но нам ведь не это нужно». Конечно, община рождается в духе общения и служения Богу и церкви, как единство духовное, как духовная семья. И для этого люди не только должны сами хотеть создать общину или жить в ней, но должны иметь и вдохновение веры, вдохновение христианской жизни. Необходимо воцерковить свою жизнь, а для этого необходимо научение.
Во-вторых, существенным фактором является то, что мы живём не в первохристианские времена. У нас за плечами колоссальная традиция, большой опыт церковной жизни. Но сегодня люди, становясь христианами и входя в церковь, чаще всего не имеют возможности церковную традицию узнать, очень мало живых примеров. Да и влияние светской среды очень велико. Вот и строят свою церковную жизнь вошедшие в церковь люди по примеру приходской практики позднесоветского времени при сильном влиянии того, что они видят вокруг себя на переднем плане, то есть «мира сего».
Конечно, находятся и те, кого Господь обильно одаривает Своей благодатью, кто самостоятельно не только приходит к идее общинной жизни, но и устраивает её. Но таких людей всё-таки немного, во всяком случае пока. А сталкиваясь с реалиями нашей церковной жизни, они не всегда в себе это вдохновение могут сохранить, не всегда оказываются «верными своей первой любви».
За другого человека жизнь не проживёшь, нельзя прожить общинную жизнь «за кого-то». Но поспособствовать тому, чтобы сознание людей воцерковлённых поворачивалось в сторону общинной и братской жизни, чтобы люди искали её, испытывали волю Божью, думаю, можно. Во всяком случае, наше братство старается это делать в меру наших сил и возможностей. Да, это всегда некоторый риск, но ведь нас Господь к этому риску общения призывает.
Мы знаем, что в конце XIX – начале XX века только с третьей или четвёртой попытки нашёлся священник, который смог не только стать настоятелем прихода в Воздвиженске, но и войти в Крестовоздвиженское братство Н.Н. Неплюева именно как брат. Какова, на Ваш взгляд, роль клира в общинном и братском строительстве? Почему иногда возникают противоречия между священнослужителями и мирянами-общинниками?
Мне не хотелось бы каким-то образом критиковать духовенство. У священнослужителей хватает своих забот и проблем. Но и общинная жизнь без их непосредственного участия не возникнет. Да, иногда священники так говорят об общине, что может сложиться впечатление, будто они надеются на то, что община на приходе или вне его родится сама, без их участия (я это знаю по опыту общения с духовенством). И сама собой во всём станет подчиняться настоятелю и правящему архиерею. Но при этом своего места в жизни общины священнослужители не видят, часто даже не хотят видеть. Получается, что общая жизнь нужна как бы только для организации мирян, но так жизнь церкви не может созидаться. История это показала. Тем более сейчас, когда мы живём в условиях секулярной культуры и светского государства.
Может быть, священнослужителям любое живое общение в братском контексте полезно, даже если они от него вначале отстраняются? В истории братства Неплюева интересен следующий момент: священники, которые не смогли нормально войти в жизнь братства, как минимум двое – о. Роман Медведь и о. Сергий Четвериков – впоследствии были непосредственно связаны с братствами, правда, с другими.
Безусловно, для подлинно верующего человека опыт братского общения даром не проходит, потому что это опыт церковный. В братской жизни человек прикасается к важнейшим, главным основам новозаветного Откровения.
Но всё-таки Вы говорите, что тех, кто сейчас живёт общинной и братской жизнью, немного. Много ли людей смогут этот опыт воспринять в живом общении и воплотить его?
Во-первых, нам сказано: «Не бойся, малое стадо». А во-вторых, я думаю, что нам нужно иметь надежду. А ещё – смирение и дерзновение для действия. И терпение, чтобы не думать, будто благодатные времена церкви в прошлом и изменения к лучшему уже не могут совершиться. Многое зависит от нас, поэтому необходимо действовать и не бросать братского дела на самотёк. Слишком оно важно для будущего церкви. А к будущему нужно готовиться.
Беседовали Александра Колымагина и Анастасия Наконечная
