Из доклада Анастасии Наконечной на конференции «Империя и Церковь», проходившей в апреле 2023 года Санкт-Петербургской духовной академии
Церковная реформа 1860-х гг. ставила цель оживления церкви путём преобразований прихода как первоначальной церковной ячейки. О необходимости реформы говорили многие церковные и общественные деятели. В частности, Иван Сергеевич Аксаков писал в 1856 г.: «Не воскреснет ни русский, ни славянский мир, не обретёт цельности и свободы, пока не совершится внутренней реформы в самой Церкви, пока Церковь будет пребывать в такой мертвенности, которая не есть дело случая, а законный плод какого-нибудь органического недостатка».
В результате проведённых реформ в России действительно стали появляться церковные объединения разных типов, имевшие благословение священноначалия Православной Российской церкви: церковные братства, приходские попечительства, позднее – но на основе этих же изменений – Общество распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной церкви, общества трезвости и иные благотворительные общества, церковные общины.
В своём сообщении я попытаюсь сравнить два братских устава, принятых до и после 1917 г. – устав Исаакиевского братства (1897–1917?), существовавшего при кафедральном соборе столицы, и Примерный устав братства, принятый на первой конференции Общебратского союза (1920–1922), созданного при горячей поддержке митр. Вениамина (Казанского). Вероятно, этим уставом во многом определялась жизнь петроградского Александро-Невского братства (1918–1932?), руководители которого играли ключевую роль в деятельности Общебратского союза.
Контекст. Православные братства стали появляться в Российской империи в начале 1860-х гг. достаточно стихийно. На юго-западе их горячо поддерживал митрополит Киевский Арсений (Москвин), предлагавший распространить этот опыт на всю страну и отмечавший, что «братства способствуют сплочению ревностных активных прихожан вокруг своего духовного отца». В Петербурге вопрос о необходимости возрождения братского движения в русской церкви поднял священник Александр Гумилевский, основавший первое в городе православное братство.
8 мая 1864 г. в Российской империи были утверждены Правила для учреждения православных церковных братств. А.Л. Беглов отмечает, что такая «формализация братского движения заметно охладила инициативу его участников»: «Если к началу 1864 г. число братств, существовавших в западных епархиях, было более двухсот, то после издания правил, с 1864 г. по 1880 г. было основано всего 63 братства». Однако к 1914 г. в России было уже не менее 700 братств. Точное количество православных братств, существовавших в Петербурге до 1917 г., неизвестно. В архивных фондах 1900–1917 гг. их насчитывается более 40, но архивы далеко не всех братств могли сохраниться.
Принятый после октябрьского переворота 1917 г. печально известный «Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах», лишавший религиозные организации прав юридического лица и объявлявший о национализации их имущества, всё-таки разрешал действовать церковным объединениям: «церковные и религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах». Таким образом направленные против церкви советские законы способствовали объединению верующих.
Церковь ответила на советский декрет призывом к объединению верующих в духовные союзы. В постановлении патриарха и Синода от 28 февраля 1918 г. «О деятельности церковно-административного аппарата в условиях новой государственной власти» подробно описывались цели и формы деятельности таких объединений. Постановление было одобрено Поместным собором 1917–1918 гг. Также на заседаниях Поместного собора неоднократно принимались решения о создании различных церковных объединений как на уровне прихода, так и на уровне епархии или всей церкви, в том числе говорилось о создании Всероссийского братства.
К 1922 г. в Петроградской епархии было более 30 православных братств, что позволяет говорить о расцвете братского движения, которому немало способствовал митрополит Вениамин (Казанский).
В Петрограде первое послереволюционное братство возникло при непосредственном участии и поддержке митрополита Вениамина (Казанского) – в ответ на попытку большевиков в январе 1918 г. захватить Александро-Невскую лавру было создано Братство по защите святынь Александро-Невской лавры. О мужестве братчиков свидетельствует тот факт, что они принимали обеты до смерти защищать Лавру. Вскоре Александро-Невское братство стало самым известным и авторитетным благодаря своей активной деятельности. К 1922 г. в Петроградской епархии было более 30 православных братств, что позволяет говорить о расцвете братского движения, которому немало способствовал митрополит Вениамин (Казанский).
Вспомнив кратко исторический контекст, перейдём собственно к сравнению двух уставов. Цели Исаакиевского братства ограничивались территорией прихода Исаакиевского собора:
«1) Служение духовно-нравственным нуждам прихожан и богомольцев Исаакиевского собора, по мере возможности, сил и средств братства.
2) Оказание материальной помощи бедствующим лицам прихода.
3) Попечение о благолепии Исаакиевского собора и посильное служение его пользам».
В Примерном уставе 1920 г. цели формулируются так:
«1. Выполнение отдельных служений по христианскому просвещению и воспитанию.
2. Возрождение и развитие приходской жизни.
3. Объединение людей, ревнующих о высших подвигах христианского благочестия».
Итак, в послереволюционном братстве акцент делается не на локальных добрых делах на приходе, а на экклезиологическом аспекте – на возрождении и развитии приходской жизни и на качестве братского собрания, которое должно состоять из людей, ревнующих о высших подвигах христианского благочестия. Здесь уже нет ничего о возможностях по мере сил. Наоборот: «Каждый член братства должен иметь своё определённое, указанное руководителем дело в братстве, от исполнения которого он не имеет права уклоняться». И ещё: «Каждый член братства должен жить под руководством избранного им духовника».
К составу Исаакиевского братства таких строгих требований не предъявлялось: «В члены братства приглашаются все совершеннолетние лица православного исповедания обоего пола и всех сословий». При этом членами братства могли быть те, кто лишь вносил каждый год определённую сумму (5 руб.) на его деятельность, не делая больше ничего. В уставе отмечается, что те, кто трудится в целях братства или выполняет его поручения, могут сдавать меньшие взносы или не отчислять ничего.
Устав Исаакиевского братства имел стандартный перечень разделов для церковного объединения дореволюционного периода: цели, задачи, средства, состав и управление делами. В Примерном уставе были введены новые разделы, в частности, «О церковном богослужении», «О внутренней жизни братства», «Внешность членов братства», «Общебратский союз». В разделе о богослужении говорилось, что братское богослужение «должно совершаться истово, неторопливо, по возможности с соблюдением церковного устава». При этом «обязательно для каждого члена братства посещение воскресных и праздничных всенощных бдений и литургий, и местных братских богослужений». Указания о внешности братчиков: «Каждый член братства должен соблюдать скромность в одежде и прическе». Большое значение в Примерном уставе уделялось взаимообщению между братствами. Известно, что после ареста в 1922 г. руководителей Александро-Невского и Спасского братств оба эти братства практически соединились в одну Спасскую семью.
По Примерному уставу братства могут образовываться не только «в приходах или самими приходскими учреждениями», но и «независимо от них». В то же время указывалось, что братства «могут быть организованы независимо от органов приходского управления лишь в тех случаях, когда приход не осуществляет обязательных для него по приходскому уставу задач». А «для обеспечения правильных отношений своих к приходам [братство] может возникать лишь с благословения епархиального епископа и… находиться в каноническом ему подчинении». Для сравнения: в Исаакиевском братстве митрополит являлся покровителем братства, что было прописано в уставе.
По Примерному уставу «организатором братства может быть каждый православный, но руководителем не должен быть мирянин без крайней к тому необходимости». В Уставе Исаакиевского братства среди руководителей названы: почётный председатель братства, председатель совета (который в отсутствие почётного председателя руководил работой совета), товарищ председателя совета (который в отсутствие двух первых лиц руководит работой совета). Интересно, что в последние годы широкой деятельности Исаакиевского братства председателем совета была мирянка и женщина – графиня Воронцова-Дашкова (которая вместе с мужем стояла у истоков создания братства).
Деятельность братств. Оба устава предполагают просветительскую и благотворительную деятельность со следующими различиями:
– в Примерном уставе не указано, что эта деятельность ограничивается рамками прихода;
– в Исаакиевском братстве общение с верующими могло происходить в рамках народных чтений при школе, а по Примерному уставу спектр и направленность таких встреч значительно шире – «в изъяснительном чтении Св. Писания… в организации лекций, диспутов и собеседований на религиозно-философские, церковно-общественные темы и миссионерские, в организации кружков молодёжи с религиозными целями, паломничеств, экскурсий… ведении бесед на религиозные темы».
Несмотря на то, что о внутренней жизни братчиков в уставе Исаакиевского братства ничего не говорится, его отчёты свидетельствуют о том, что по крайней мере, в первые годы существования братства у его наиболее активных членов были надежды на то, что отношения между братчиками не будут ограничиваться исключительно функциональным выполнением принятых на себя обязательств.
Возможно, на это повлиял активный член Исаакиевского братства церковный историк А.А. Папков, который изучал историю православных братств и писал для Православной богословской энциклопедии Лопухина статью о них, в ней он говорит о братских отношениях как основе братства: «Под именем братств разумеются союзы, в которых люди соединяются как братья для достижения общими силами церковно-религиозных и благотворительных целей».
В отчёте Исаакиевского братства за 1901 г. указывалось, что с самого начала братчики надеялись со временем стать «большой приходской семьей»: «Первый год существования Братства справедливо можно назвать годом постепенного образования большой приходской семьи из многих лиц, разобщённых прежде, но теперь начинающих объединяться для общей христианской деятельности». Они надеялись, «что со временем все живущие в районе прихода замкнутою жизнью соединятся в общий братский союз, поймут задачи и цели братства, будут по возможности служить своими советами, указаниями и собственными трудами общему делу, и тогда благое дело братской помощи не остановится на одном лишь удовлетворении телесных нужд бедных прихожан, а направится к удовлетворению высших духовных потребностей прихожан и богомольцев собора».
То есть в Исаакиевском братстве были люди, в которых теплилось желание объединить в нём всех прихожан, чтобы они смогли преодолеть своё разобщение, были нужны друг другу в высшем духовном смысле, а не только как помощники бедным. Не случайно в одной из своих статей Папков называет древнюю церковь «трудовым братством», главной обязанностью которого было «братолюбие», выражавшееся не только в «благотворении», но в «общительности» и «примирительном братском суде».
В последующих отчётах Исаакиевского братства мы уже не встречаем выражения подобных надежд. Деятельность братства расширялась, но число братчиков не росло. Создаётся впечатление, что они смирились с тем, что большинство прихожан не выражало интереса к их деятельности, не принимая даже к рассмотрению подписные листы в пользу бедных, которые рассылались братством каждый год на Пасху и Рождество.
Однако то, чего порой безуспешно, как мы видим на примере Исаакиевского братства, искали до 1917 г., после Октябрьского переворота становится основой жизни вновь возникающих братств. Примерный устав не только одной из своих целей прописывает «объединение верующих», готовых к христианскому подвигу, но и указывает на важность «более тесного и постоянного единения всех братств», подробно прописывая, каким образом его необходимо достигать – через общие богослужения (в которых неоднократно участвовал митрополит Вениамин), «особый общебратский годовой праздник» в дни памяти зимнего Александра Невского, участие членов разных братств в богословских дискуссиях и беседах, издание общебратского вестника и пр.
В то же время опыт Исаакиевского братства верно указывает на то, что в братство не могут входить все прихожане, как бы этого ни хотелось братчикам. Членство в братстве исключительно добровольно. Этот принцип действовал и после 1917 г.
* * *
Таким образом, следует отметить преемственность между дореволюционными и послереволюционными братствами, прежде всего в самом подходе к братству как сообществу мирян и духовенства, готовому брать на себя ответственность за конкретную деятельность. В оба периода братства занимались благотворительной, просветительской, миссионерской деятельностью, бескорыстно служа Богу и ближнему.
Однако были и существенные различия между братствами до и после 1917 г.
— Степень ответственности братств за судьбу церкви радикально отличалась до и после Октябрьского переворота. Неслучайно члены Александро-Невского братства были готовы жертвовать жизнью ради своего служения.
— После 1917 г. смещается акцент в деятельности братств на их внутреннее единение.
— После 1917 г. было невозможно формальное участие в жизни церковных объединений посредством лишь внесения членских взносов. Наоборот, в Примерном уставе подчёркивается, что каждый член церковного объединения должен выполнять в нём конкретные обязанности.
— После 1917 г. связь церковных объединений с приходами ослабляется. Так, в соответствии с Примерным уставом братства готовы были брать на себя ответственность за приход в случае, если руководство прихода по каким-то причинам оказывается к этому неспособным.
В целом можно говорить об уникальности Петербургской (Петроградской) епархии на переломе константиновской и постконстантиновской эпох. Обновление церковной жизни, к которому стремились церковные братства до 1917 г., в значительной степени осуществлялось в жизни братств после 1917 г., руководствовавшихся Примерным уставом.
Братское движение в большевистском Петрограде стало подлинно церковным ответом на гонения: на террор церковь отвечала большим единением верующих вокруг Христа. Именно братское единение во Христе стало главной святыней для членов Александро-Невского братства. Это подтверждают слова его основателя и руководителя еп. Иннокентия (Тихонова): «Кажется, всё Господь возьмёт на время или совсем от нас для того, чтобы мы восчувствовали не убор, не блеск, но самоё Тело во Христе, самую Церковь, Братское общение наше в благодати. Если оно сохранится, то всё может быть спасено, а если оно утратится, то не будет и благодати Христианской жизни».
Это было написано в 1923 г. из ссылки, к которой он был приговорён вместе с двумя другими основателями Александро-Невского братства – братьями Егоровыми. Руководители нескольких наиболее известных братств были арестованы в Петрограде в 1922 г. практически одновременно с митр. Вениамином. Было заведено особое уголовное дело на православные братства, т. к. они были реальной церковной силой, способной к духовному сопротивлению духу расчеловечивания, который нёс в себе большевизм. Тем не менее деятельность Александро-Невского братства продолжалась, по выражению М.В. Шкаровского, в полулегальном виде ещё, как минимум, до 1932 г., а после 1937 г. мы находим братчиков, живших тесной общинной жизнью в Ташкентской епархии.
Что касается Исаакиевского братства, то о его деятельности ничего неизвестно после выхода последнего отчёта в 1917 г. Графиню Воронцову-Дашкову большевики посадили в тюрьму, однако затем освободили, и она выехала за границу, где умерла своей смертью. Протоиерей Феодор Знаменский, проводивший евангельские чтения, стал исповедником веры: он не вернулся из Котласской ссылки, к которой был приговорён в 1931 г. А.А. Папков в 1917–1918 гг. был членом Поместного собора, скончался в 1920 г.
После 1917 г. братства, с одной стороны, делают упор на внутреннюю жизнь, на глубокое братское единение во Христе, а с другой стороны, способны жертвенно брать на себя гораздо большую ответственность за церковную жизнь.
Как видно из истории Санкт-Петербургской епархии, церковные братства появлялись в церкви далеко не только в кризисные эпохи, как иногда принято считать, а являлись живым ответом изнутри церкви на вызовы времени. Если в Константиновскую эпоху это были более функциональные братства, которые собирались для выполнения определённых целей, будь то миссия в среде иноверцев, благотворительность или просвещение, то после 1917 г. братства, с одной стороны, делают упор на внутреннюю жизнь, на глубокое братское единение во Христе, а с другой стороны, способны жертвенно брать на себя гораздо большую ответственность за церковную жизнь, что позволяет такой тип братств назвать евангельским.
