Интервью со священником Владимиром Климзо, настоятелем храма в честь Владимирской иконы Божией Матери с. Давыдово (Ярославская епархия), одним из финалистов премии «Жить вместе»
Отец Владимир, Вы занимаетесь особенными детьми?
Занимаемся мы людьми с ограниченными возможностями здоровья, как называют их некоторые. Человечество тщетно, хотя и искренне, пытается найти какое-то название способное никого не обижать и не ранить, но никак не может найти… А вообще-то мы просто живём около храма, в храме и вокруг храма уже лет так двадцать с лишним, поэтому занимаемся разными людьми. За эти двадцать лет через нас прошло больше тысячи человек, в том числе и люди с дороги, проходившие мимо без документов или с тяжёлой жизненной ситуацией. У нас долгое время существовал приют для социальных сирот. Сейчас они все выросли, разбежались. Сегодня в России уже прекратился такой напор бедствий, а вот в конце 1990-х – начале 2000-х люди бежали с запада через нашу деревню, как когда-то беженцы с Белорусского фронта (ярославские крестьяне до сих пор вспоминают, как они их ночевать оставляли). Вот и мы были такой функцией: на дороге стоял крест, мы построили храм, и, конечно, все стучались не ко мне лично – ко Христу. И мы старались быть христианами, как-то отвечать.
Вряд ли в каждой ярославской, и не только ярославской деревне открывают такие дома сопровождения. У вас какая-то особенная стезя.
Просто так получилось, так всё Господь управил. Ну, во всяком случае, мы сами ничего не придумывали – вообще ничего. Мы реагировали на запрос: стук у двери, откроешь – смотришь, Христос стоит, для нас он – Христос, а для него мы – Христос, он пришёл к Нему, и мы пришли к Нему, поэтому таким путём через нас прошло очень много людей. И так получилось, что постепенно мы перестали заниматься наркоманами и алкоголиками. Людей с такого рода проблемами сейчас как-то социум стал всё-таки устраивать, что-то с этой проблемой утряслось. Вопрос социального сиротства тоже стоит уже не так остро, как раньше, поэтому наши сироты все выросли и ушли. А вот остались как раз «люди с ОВЗ», как их называют.
Что это значит?
Это сокращение словосочетания «Ограниченные возможности здоровья». Как-то к нам постучалась Валентина Николаевна Загрядская из центра «Рафаил»: «Батюшка, можно приехать к вам в деревню отдохнуть с детьми-инвалидами?» – «Конечно, приезжайте». Так началась новая наша жизнь, потому что мы таких инвалидов никогда не видели. Мы думали, что это просто значит «ручку сломал», «плохо слышит», «плохо видит» – чего тут, собственно, такого? Но оказалось, что это и люди с ментальными нарушениями, и ДЦП, и неврология, в общем, много кто был. И вот они «застряли». Мы начали делать лагеря для них. Сначала летние: они там, бедные, пережили первый год в одном доме, мы их – двадцать человек, десять мам, десять особых детей – запихнули в деревенскую избу. Как они там выжили, я не знаю. Аутисту же нелегко даётся общение с новыми людьми. Как они пережили эти первые десять дней в наших лагерях, я не знаю, но у нас очень многое изменилось по отношению к человеку. До сих пор нам это помогает по-другому смотреть на жизнь, на людей.
Самому не надо мудрить, потому что всё человеческое разрушается в пыль, как ни придумывай какие-то конструкции. Так что, не боясь показаться неоригинальным, единственно что могу и себе и всем посоветовать, это почаще слушать и слышать Его, Отца нашего и как-то стараться в эту сторону двигаться.
У Вас какое-то профессиональное образование?
В этой области нет.
А помощью врачей пользуетесь?
Конечно. Как все обычные люди. Но мы не занимаемся медициной, мы создаём среду для жизни. Да, у кого-то из них эпилепсия, у кого-то ещё и сердечные особенности – у даунят, например, часто бывает сердечная недостаточность и прочие вещи, у кого-то целый «букет», как у нас у всех. Но не менее, если не более в их жизни ещё одна проблема. Там, где они живут, у них, как правило, нет среды для полноценной жизни, они выходят на улицу и на них все пальцем показывают, их боятся и т. д.
Врач для людей с ОВЗ – это вообще не главная проблема. Надо понять, что с ними надо просто рядом жить. Это уже вопрос ивалидизации в целом, мы же, в общем-то, очень узко к этому относимся. Говорят: человек заболел. Что значит «заболел»? Ну, у него либо ножка, ручка не действует (телесная инвалидизация), либо интеллектуально-эмоциональное нарушение – душевная сфера. Мы всё время забываем про духовную составляющую и, к сожалению, не рассматриваем человека в его целостности. Поэтому мы на него смотрим: «А кто ты?» – «Я больной». – «Раз ты больной, тебе нужен психиатр, психолог, терапевт…»
Но есть же какие-то правила, как с ними обходиться, что можно, что нельзя, куда их направлять.
Сейчас в патриархии (в том числе с нашим скромным участием) вышла книжка «Особый человек в храме». Советую Вам найти её в интернете. Там много ответов на вопрос, который вы задаёте. Там представлены несколько очень полезных опытов (мы же не единственные этой проблемой занимаемся). Но по большому счёту, я думаю, для опытного священника никакой разницы между «людьми с ОВЗ» и без ОВЗ нет. Другой вопрос, что они ведут себя в первый момент не очень адекватно, вернее, не соответствуют нашему пониманию того, как человек должен вести себя в храме. Почему? Потому что они просто не знают, как себя вести. В отличие от всех нас, они – не театралы, у них нет «добрых морщинок в углу глаз», они не стараются понравиться, они не умеют этого делать. Они не играют в игру. Поэтому у них всё в лоб, и нам совершенно непонятно, как с ними разговаривать.
Насколько близко Вы общаетесь с теми, кто занимается схожими проектами?
Мы со всеми общаемся, с совершенно разными собратьями, коллегами, и со светскими, и с церковными. Ведь многие занимаются этой темой гораздо дольше нас и мы по многим вопросам консультируемся у них, а с кем-то уже просто «дружим семьями».
Мы давно дружим с о. Мелитоном. Это чудесный человек, он занимается слепыми. У него замечательный проект на Волге в Ивановской епархии. Он окормлял известный детский дом в Сергиевом Посаде, интернат для слепоглухих детей, серьёзное заведение, созданное ещё в советские времена. С Андреем Царёвым из Псковского ЦЛП, Анной Битовой из московского ЦЛП.
В Петербурге у вас есть и Маргарита Урманчеева, и «Перспективы» Маши Островской, это чудесно. Мы много лет дружим с Машей Островской, она была у нас недавно. Мы открыты «на вход» и «на выход». У нас же не секта. Всех приглашаем в гости: приезжайте, посмотрите, как мы живём. И вас зовём: приезжайте. У нас есть гостиница. А как разместитесь, мы всё покажем. На словах, конечно, рассказать, как мы живём, трудно. У нас триста гектаров земли, ферма.
И это всё на вас? На тридцати-пятидесяти причастниках?
На нас. Мы все вкалываем часов по двенадцать.
Есть и наёмники, но их мало. Мы стараемся всё-таки искать сотрудников не наёмных. Конечно, нас мало, пока ещё у нас не накопилось нужное количество людей. Очень трудно, но всё выдерживаем. У нас свой детский сад, своя начальная школа, Центр традиционной культуры, наверное самое большое собрание ярославских песен в Ярославской области. Мы занимаемся фолком с самого начала, с детства. У нас дети всё поют, и в основном наизусть. У нас нет музыкальной школы, она нам не нужна: у нас просто все дети поют. Поэтому, когда они подрастают, они хотят, как старшие подруги, петь на клиросе, на приходе. И та же малышня просится в алтарь. У нас в этом смысле бесконечный педагогический процесс вживую. Поэтому, когда они становятся на клирос, они на слух знают всю литургию, 80% всенощного бдения.
А после школы они уезжают в большие города?
Да, уже года четыре, наверное, как старшие начали вырастать и разъезжаться учиться кто куда. А уж как там дальше, это их дело. Главное, чтобы они со Христом остались. Всё остальное не столь важно.
Отец Владимир, мы будем рассказывать об этом Форуме и о разных сообществах, таких, как ваше, в «Кифе». И я думаю, что нас будут читать какие-то люди, которые либо уже устраивают у себя какие-то сообщества, либо хотят это сделать. Может быть, Вы могли бы что-то посоветовать? Вы много лет этим занимаетесь, есть же всякие сложности, когда люди собираются вместе. Какой совет Вы могли бы дать, опираясь на свой опыт?
Знаете, универсального совета я дать не могу никому. Это всегда уникально и интимно. Потому что каждый раз есть два пути: можно самому создавать что-то, а можно по воле Божьей что-то делать. И между этими путями большая разница.
Самому не надо мудрить, потому что всё человеческое разрушается в пыль, как ни придумывай какие-то конструкции. Понапридумываешь вечно, потом думаешь: «Чего я понапридумывал? Одни капканы и препятствия». Так что, не боясь показаться неоригинальным, единственно что могу и себе и всем посоветовать, это почаще слушать и слышать Его, Отца нашего и как-то стараться в эту сторону двигаться. Аминь!
Ну а ещё, приглашаем всех, кому интересна поднятая Вами тема, к нам в гости! Мы гостям всегда рады. Всё расскажем и покажем.
А кому понравится, тот возможно захочет и присоседиться к нам.
Беседовала Анастасия Наконечная
Кифа № 11 (279), ноябрь 2021 года
