Круглый стол «Наследие протопресвитера Александра Шмемана в современной литургической и пастырской практике». Часть 51
Вопрос: Что из наследия отца Александра могло бы применяться в приходской практике на регулярной основе?
Александр Михайлович Копировский, заведующий кафедрой богословия Свято-Филаретовского института: По поводу приходской практики я скажу на примере из своей области – сферы церковного искусства. То, что можно увидеть сейчас во многих новых храмах, иначе как выставкой умершего церковного искусства не назовёшь. Потому что чаще всего это – стилизации, иногда берущие за образец очень хорошие вещи, но сами по себе (за очень редким исключением) почти мёртвые. Уже во второй половине XIX века было ясно, что искусство, стилизованное под древнее, перспектив не имеет.
Но Господь даёт и какие-то новые знаки. За прошедшие два года – время пандемии – стало понятно, что, скажем, прямая телетрансляция богослужения из великолепных соборов «не работает». А вот трансляция живого, «камерного» богослужения из небольшой часовни находится вполне в контексте идей отца Александра Шмемана. Более того, она развивает их. Потому что это трансляция с максимальным участием церковного народа: текстами молитв в титрах, чтением Писания лицом к молящимся, несколькими проповедями, даже возможностью реагировать на богослужение и проповедь в это же время в чате. Вот что «работает»! Так же, как и домашние мирянские богослужения в зуме, когда общины встречаются от раза в неделю до двух раз в день (!) в течение многих месяцев. Иногда у экранов собирается 10, 15, 20 человек, а иногда, хотя и не так часто, 100 и более. Вот где основа для творчества! Потому что такая общая молитва рождает подлинное вдохновение, а оно, в свою очередь, может дать новые, не стилизованные, но органично связанные с прежними формы церковного искусства.
Последнее: старое церковное искусство не умирало. Наоборот, оно сейчас более чем актуально. Но церковь им не владеет, и не только потому, что древние иконы и храмы чаще всего имеют музейный статус. А потому, что его хорошо понимают, в основном, светские искусствоведы и любители искусства. Церковь законно требует возвращения отнятых у неё икон и храмов. Но надо же их осмысленно принять, научиться сохранять, в их понимание глубоко войти. А творчество таких выдающихся иконописцев, как Андрей Рублёв, тем более, нужно ещё постигать и постигать. Дай Бог, чтобы так было. Отец Александр самим собой показывал, что он пониманием этого старого церковного искусства обладал. А оно бессмертно.
Петрос Василиадис, почётный профессор Университета имени Аристотеля в Салониках: В ходе конференции некоторые её участники ставили вопрос о том, почему труды о. Александра, его тексты вызывали порой резкую и негативную реакцию. Да, его иногда критиковали серьёзные литургисты, такие, как профессор Роберт Тафт. Но нужно напомнить, что о. Александр не был литургистом как таковым. Он был богословом, который решил в глубоком традиционном ключе истолковать Божественную литургию, или, по крайней мере, самые важные её аспекты.
У меня есть такой опыт: Божьим промыслом мне удалось уговорить своего прежнего архиепископа создать синодальную комиссию по литургическому обновлению. Я знал, что это решение вызовет очень сильную негативную реакцию у отдельных священнослужителей и мирян. Так и случилось, и кто-то решил уйти из церкви, а некоторых даже изгнали – бывали у нас и такие случаи. А всё потому, что нашей православной церкви, нашей традиции трудно менять литургический статус-кво, привносить перемены в нашу церковную идентичность.
Одно из изменений в этом ряду состоит в том, что отец Александр Шмеман и всё литургическое движение, которое он вдохновил, ставило задачу не связывать таинство исповеди с таинством евхаристии. Все таинственные действия важны для жизни церкви, но у них есть своя цель, своё назначение, и нельзя одно таинство делать условием другого – чтобы одно таинство было главным, а все остальные его предваряли. И есть ещё один существенный момент, на который следует обратить внимание: важно внимательно относиться к терминологии, когда речь идёт о церковных таинствах. Когда мы говорим о сакраментальном, мы используем слово «мистерион», перевод которого неоднозначен: это и «таинство», и «тайна». Сам термин достаточно схоластический, он даже предполагает отсылку к эллинистическим мистериям, и поэтому ранняя церковь не хотела себя с ним ассоциировать, поэтому следует учитывать все его контексты. Мне кажется, современные учёные в отношении таинств Царства Божия и тайн Царства используют слово «мистерион», имея в виду прежде всего его библейский смысл и его библейское толкование. Для понимания слова «таинство» важен текст Послания апостола Павла к Ефесянам. Там говорится о тайнах, которые никак не связаны с тем, что мы сейчас называем таинствами. Там говорится о тайне замысла Божьего – о спасении всего творения. И поскольку Церковь есть то место, где эта тайна спасения совершается, то единственная тайна, которая существует – это тайна Церкви, и после этой тайны следует Евхаристия, как мы её сейчас понимаем, когда говорим о ней как о таинстве Царства и даже как об основном таинстве Церкви. Все остальные таинстводействия в православной традиции связаны с Евхаристией, именно в этой точке все они сходятся – это можно сказать даже в отношении таинства брака. Поэтому и тайна радости, и тайна христианского свидетельства, о которых мы говорили сегодня, связаны с тайнами, о которых мы сказали выше. И отец Александр во всех своих работах, даже в книге «Великий пост», возвращается к Пасхальной тайне.
Со временем в подготовительное требование к участию в Евхаристии была привнесена мысль о том, что необходимо быть «достойным», чтобы принимать причастие. Это было искажением изначальных требований к участникам, в основе которых лежало единство: участие в Евхаристии невозможно, если у тебя в Церкви, в общине нет единства. Во всех церквах традиционно есть очень важное понимание своей церковной евхаристической идентичности, и её нельзя отделить от нашей ответственности за свидетельство, за провозглашение Благой вести всему миру и всему творению. Как Тело Христово мы наследовали это совершение дела спасения. И потому Евхаристия – тайна всего мира. Она совершается не ради нас, но в том числе и ради других, ради тех, кто не входит в канонические границы православной церкви, и дальше – за всё творение.
Зоя Михайловна Дашевская, старший преподаватель СФИ: Чтение «Дневников» о. Александра очень трезвит, поскольку он откровенно размышляет о своём пресвитерском служении и об осуществлении им своего призвания. Как видится, о. Александр осуществил своё служение до конца, и, как мне кажется, его отношение к своему пресвитерскому служению сегодня для многих служителей церкви, в особенности для пресвитеров, может послужить каким-то укреплением. Отец Александр остался служителем Божьим – и у престола, и в общении с людьми – до самого конца. Сегодня в Русской церкви порой можно услышать, что люди складывают с себя сан, говоря: «В церковной структуре сегодня дышать нечем, кислорода здесь нет, пожалуй, я буду искать что-то иное – в психологии, в коучерстве, я стану кем-то ещё, но тем, кем я был, я уже быть не хочу, и потому уже не так важно, на что я был поставлен». Но дневниковые записи о. Александра свидетельствуют, что он ни в какой мере не принимал отказ от своего служения, как бы ему ни было трудно, и потому для многих сегодня его позиция может быть утверждением в верности избранному пути, в верности своему призванию.
Священники начинали исповедовать в 3 часа дня, а заканчивали в 12 ночи, – это стало просто необходимостью. Как-то раз исповедовавший священник подошёл ко мне и сказал: «Отец Иоанн! Помоги, подскажи, что делать?» Я распечатал статью отца Александра, только убрал фамилию Шмеман, и говорю: «Хорошая статейка, нашёл в интернете, просто замечательная». И с тех пор лёд тронулся.
Священник Иоанн Казанцев, клирик храма Семи отроков Ефесских, старший преподаватель кафедры филологического образования Тюменского государственного университета, преподаватель Тобольской духовной семинарии: У нас ещё задолго до принятия документа об участии верных в евхаристии появилась тенденция не обязательно связывать исповедь и причастие. В крупных городах на севере – в Сургуте, Нижневартовске, там, где священники начинали исповедовать в 3 часа дня, а заканчивали в 12 ночи, – это стало просто необходимостью. Как-то раз исповедовавший священник подошёл ко мне и сказал: «Отец Иоанн! Помоги, подскажи, что делать?» Я распечатал статью отца Александра, только убрал фамилию Шмеман, и говорю: «Хорошая статейка, нашёл в интернете, просто замечательная». И с тех пор лёд тронулся, действительно, исповедь стала проходить в большей степени по необходимости. Потом уже мы стали вводить на приходе ежедневное причащение на Светлой неделе без дополнительного поста и без исповеди. Поначалу люди воспринимали это слегка настороженно и хотели всё-таки прорваться на исповедь. Я говорил им: «Если вы никого не убили, не прелюбодействовали, не отреклись от Бога, то причащайтесь». И сейчас это стало радостной доброй традицией, которая людям очень понравилась. Причащаться на Святках, на Светлой неделе каждый день без исповеди, без дополнительных постов стало нормой для постоянных прихожан, для членов прихода, общины, постоянных исповедников и причастников. А ведь раньше, ещё лет 8–10 назад, в Тюмени на Светлой неделе нельзя было исповедоваться. Говорили так: «Вот есть у вас Великий пост, в него и приходите исповедоваться» (прямо как по Писанию: «…но не в день субботний»). Потому что на Светлой неделе «причащаться нельзя, исповедоваться нельзя». Только детей допускали. А храм был битком набит народом. Мы, молодые священники, выходили и просто исповедовали людей, потому что они приходили как голодные, жаждущие овцы… Было это.
Также многие священники, в том числе и студенты мои, и однокурсники, может быть, даже отчасти это и моя заслуга, стали служить «открытую литургию». Обычно не в кафедральных соборах, не в больших городах, а в деревенских приходах. И это стало нормой: прочитал ектенью, прочитал вслух молитву (чаще всего, конечно, на церковнославянском языке, но и это очень большой шаг вперёд), сказал возглас. Даже священники, которые не очень любят отца Александра Шмемана и не разделяют его взгляды, вовлечены в процесс: некоторые из них уже ввели чтения – евангельские, апостольские, паремии – на русском языке. Закваска уже поднимает тесто и процесс идёт. Так что прямое влияние о. Александра Шмемана на приходскую жизнь нашей церкви очевидное, прямое и совершенно измеримое объективными критериями.
Священник Александр Сухарев, кандидат богословия, клирик Богородице-Смоленского Новодевичьего монастыря города Москвы: Недавно я перечитал статью отца Александра «Богослужение и таинства», там есть конкретные предложения по богослужению. Сейчас не буду их перечислять, но общие принципы, которые отец Александр предлагает, на мой взгляд, вполне могут быть применимы к современной жизни Православной Церкви в той или иной степени. Я бы выделил четыре основных тезиса:
1. Не укорачивать богослужение ради того, чтобы укоротить.
2. Использовать пастырский подход, предполагающий многообразие решений внутри устава. Отец Александр пишет: «Постоянная и популярная ссылка на единообразие как на решающий аргумент при обсуждении литургической практики как бесполезна, так и вредна. Полного литургического единообразия никогда в Церкви не существовало, даже в качестве идеала, потому что Церковь никогда не считала единообразие условием и выражением её единства». На мой взгляд, это – очень точная, своевременная мысль. С одной стороны, она подразумевает некий строй, порядок, которого нужно придерживаться, чтобы избежать анархии и анархизма. С другой стороны, она позволяет творчески подходить к указаниям устава, опираясь при этом на единство церковной веры, засвидетельствованной в литургии.
3. Переосмысление места некоторых элементов богослужения. Отец Александр пишет о каноне на утрене, о ектениях, о шестопсалмии. Например, отец Александр писал, что не нужно отменять ектению об оглашенных, потому что она указывает на то, что оглашенные должны быть. Если у Церкви нет оглашенных, значит, она что-то «не дорабатывает».
4. Возвращение понимания литургии как общего моления, общего приношения, общего благодарения и общего причащения. Сюда можно многое отнести. В качестве примера можно вспомнить о благословении священноначалия держать царские врата открытыми во время рождественской литургии.
И ещё одна мысль, очень важная – о том, как должна вестись работа. Отец Александр говорит о том, что епархиальная инструкция о способе совершения богослужения (которую он критикует), чтобы быть действенной, должна предусмотреть создание специальной комиссии, исследовательскую работу, планирование. В противном случае она только усилит путаницу, которая, по отзывам русских епископов, существовала уже десятки, если не сотни, лет. У отца Александра всё время присутствует трезвенность, спокойствие, которое помогает понять, как двигаться дальше. Нужна кропотливая, спокойная, неторопливая работа для того, чтобы мы не погрузились в хаос бездумного экспериментаторства.
Протоиерей Александр Лаврин, клирик храма в честь иконы Божией Матери «Живоносный источник» в Царицыне, Москва: Многие читали книгу отца Александра «Евхаристия. Таинство Царства», она несколько раз переиздавалась. И никого я не видел из прихожан (у нас в храме нет общины и братства – у нас именно прихожане), кого бы эта книга отчуждала. Все принимают её очень хорошо. Если уж кто-то приложил труд ознакомиться с ней, то соглашается с тем, что говорит о. Александр. Но самое главное в этом согласии – те, кто читает «Евхаристию», уже приходят на службу, чтобы практически исполнить то, что они прочитали. И в этом смысле они всегда находятся «во взаимности» с отцом Александром, который всё время говорит как раз о том, что Бог для человека не в том, чтобы мы узнали, что Он существует, а чтобы мы ответили Ему взаимностью. И вот когда эта взаимность возникает (меня это тоже вдохновляло, когда я читал «Евхаристию»), – мы только отвечаем. А Он нас зовёт и этой взаимности от нас ждёт. И вот мне кажется, что как раз в этом-то и является единство, что эта книга – ну да, это бумага, напечатанные строчки, но она в практическом смысле осуществляет самое главное: желание взаимности с Богом и в Нём – друг с другом 2.
Когда возникают братские и общинные отношения между христианами, духовная экзистенциальная связь, когда христиане друг в друге узнают своих как самых родных, и близких, и желанных, тогда может осуществиться и всё остальное.
Священник Георгий Кочетков, кандидат богословия, основатель Свято-Филаретовского института, главный редактор научного журнала «Вестник СФИ»:Я сейчас неожиданно вспомнил ещё одну важную для меня деталь, важное свидетельство. Когда мы как-то были в гостях в Румынской православной церкви, я обратил внимание, что даже там, где действует братство «Воинство Господне» (это известное, большое братство в Румынской православной церкви), на приходах много народа, люди очень активно посещают храм, но в то время, когда мы там были, почти никто не причащался. Меня это тогда крайне удивило. Как? Есть братство, и в братстве люди, а норма причащения за каждой литургией у них не появилась. Но потом, через несколько лет, я узнал, что ситуация стала меняться, потому что там стали издавать книги о. Александра Шмемана. Благодаря тому, что был сделан перевод его книг на румынский язык, эта очень важная норма церковной, литургической жизни вдруг стала осуществляться. Она стала осознаваться как норма.
Можно только согласиться с тем, что опыт о. Александра ещё до конца не изучен, а главное, не воспринят. И, наверное, людям тут надо помочь, как бы «перевести» его произведения на тот язык, который им более понятен, чтобы рухнули перегородки, искусственно воздвигнутые в связи с именем отца Александра Шмемана. Потому что его обвиняли в обновленчестве, в модернизме – Бог знает, чего напридумали в ходе идеологической борьбы с ним церковные фундаменталисты! А ведь кто такие фундаменталисты? Это нецерковные, это, вообще говоря, чаще антицерковные силы. Но они внутри церкви и считается, что их много (может быть, их и много – не знаю, но, может быть, и не так много, как думается). Так вот, они специально создали этот искусственный образ. Значит, нужно что-то сделать.
После отца Александра прошло 40 лет. Это большой исторический срок. И вполне можно говорить о том, что многое наработано после отца Александра в том же направлении качественного восприятия в совершенно новых исторических условиях, в новых традициях. В частности, это делает и наше Преображенское братство и Свято-Филаретовский институт. Мне представляется, что такой разговор был бы очень важен, очень интересен. И интересно это не только в Русской православной церкви, но во всех православных церквах. Потому что эти вещи имеют уже значение не узко юрисдикционное, и здесь есть что сказать. Опыт, о котором мы сегодня говорим, опробован в течение десятилетий во многих епархиях, в это вовлечены тысячи человек. Но здесь есть трудность, о которой я уже говорил и которая знакома нам не понаслышке, ведь опыт Преображенского братства воспринимается точно так же – с трудом. Точно так же теми же фундаменталистами, которые выступают против всякого рода обновления церковной жизни, создаются и поддерживаются мифы, направленные против Преображенского братства, против нашего института. Что же сделать, чтобы все эти препятствия преодолеть?
Я вижу, как в Греции профессор Василиадис трудится над этим и ему это как-то удаётся. Но ему помогают очень близкие отношения с высшей церковной властью. У нас с этим, может быть, немного сложнее. Но самое главное – такого рода опыт требует изменения и отношений внутри Церкви. Когда возникают братские и общинные отношения между христианами, как бы они ни назывались, общиной, или братством, или как-то по-другому – это может, например, касаться части прихода или всего прихода, – когда возникают эти живые общинно-братские связи, духовная экзистенциальная связь, целожизненная связь между христианами, когда христиане друг в друге узнают своих как самых родных, и близких, и желанных, тогда может осуществиться и всё остальное. Тогда падают все перегородки, все стены, уходит недоверие, всякие претензии, реальные и надуманные. Мне кажется, в этом направлении и стоит подумать.
————
1 Первые четыре части круглого стола были опубликованы в Кифе №№1(281) –4(284), январь-апрель 2022 г.
2 «Для православных основой толкования Евхаристии навеки остаются слова св. Иринея Лионского: “Наше учение согласно с Евхаристией, а Евхаристия, в свою очередь, подтверждает наше учение”. (Adv. Haer. IV, 18). Всё, что касается Евхаристии – касается Церкви, всё, что касается Церкви – касается Евхаристии и этой взаимосвязностью испытуется. Между тем, именно эта изначальная взаимосвязанность оказалась как бы разорванной распространением нового понимания таинств, вошедшего в Церковь после обрыва отеческой традиции. В этом учении Евхаристия, воспринимавшаяся в древней Церкви как таинство единства, таинство восхождения Церкви и исполнения её за трапезой Господней в Его Царстве, – стала восприниматься и определяться как одно из средств освящения верующих». Протоиерей Александр Шмеман. Евхаристия. Таинство Царства.
Кифа № 5 (285), май 2022 года
