В память протоиерея Сергия Булгакова
В этом году исполнилось 150 лет со дня рождения одного из наиболее ярких представителей русского религиозного возрождения – протоиерея Сергия Булгакова. Его биография не может не напомнить нам о множестве тенденций общественной жизни того времени (сын священника, он рано потерял веру, занялся общественными науками, увлекался марксизмом – и вернулся к вере и участию в церковной жизни уже взрослым человеком, профессором), о многих событиях, происходивших в то время: депутат Государственной думы, член совета Московского религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьёва, один из участников Поместного собора 1917–1918 гг., учёный, насильственно высланный в 1922 году из России без права возвращения – как и весь цвет гуманитарной и богословской мысли…
Но нам хотелось бы сегодня вспомнить о. Сергия ещё и в связи с темой Преображения и фаворского света. Сам он в своих произведениях связывал преображение прежде всего с Парусией, со вторым пришествием Спасителя. В одной из книг своей масштабной богословской трилогии – «Невеста Агнца» – он пишет: «Воспламенение и разрушение стихий, вообще гибель старого мира, его катастрофа, не должны быть понимаемы, как физическое действие сил, принадлежащих этому миру, наступающее эволюционно в силу имманентного его развития, хотя и катастрофически по образу своего свершения. (Мир уже знал и знает подобные катаклизмы в своей истории.) Конец мира есть не физический, но мета-физический. Мир и не кончается, но лишь преображается в новое бытие, в новое небо и новую землю… Преображение мира в славе есть его явление в красоте. Таким образом, при сохранении всей физической природы мира, нерушимо положенного к бытию в Шестодневе, в преображении изменяется или, вернее, раскрывается метафизическая его структура. В своей прозрачности, внутренней самоочевидности, мир становится сообразным своей идее и в таковом качестве облечённом красотой. И это одинаково распространяется и на природный мир, и на человека, соответственно свойству каждого из них…»
* * *
Удивительно, что собственная кончина о. Сергия оказалась связана именно с этим облечением светоносной красотой. Вот как об этом вспоминала одна из свидетельниц этого, Мария Александровна Ельчанинова-Струве: «Я ждала его в “исповедалке” довольно долго, минут десять. Он вышел ко мне из алтаря окружённый светом, всё лицо в свете, и сказал, что сегодня не может меня исповедовать, да мне и не нужна исповедь, потому что я больна, и просто благословил меня. Это был канун Троицы, а вечером Духова дня у него сделался удар, и через три недели он умер. Но я свидетельствую, что вокруг него было сияние, он буквально был окружён светом.
Я долго об этом никому не рассказывала. Первый раз я рассказала сестре Иоанне (Рейтлингер) (мы с ней очень дружили). После смерти о. Сергия я жила и поправлялась после болезни при монастыре под Парижем. Она приезжала туда, тоже некоторое время там отдыхала, я ей рассказала, а потом уже долго никому об этом не говорила.
Она как-то взяла меня гулять и тоже рассказала о том, как просиял о. Сергий на смертном одре. Об этом тогда ещё не очень знали. Присутствовали четыре самых близких к о. Сергию человека, помимо сестры Иоанны: Елена Осоргина, мать Бландина (Оболенская), мать Феодосия (Соломянц). Свет, исходящий от о. Сергия, наполнил комнату, когда он лежал без сознания, и это длилось часа два».
Текст подготовила Александра Колымагина
Кифа № 7–8 (275–276), июль–август 2021 года
