Интервью с переводчиком богослужения священником Георгием Кочетковым
Отец Георгий, в какой последовательности Вы выбираете тексты для переводов? Вы чуть-чуть этого касались, когда говорили, что уже заканчиваете переводить Октоих, что во многом переведена Цветная Триодь. Но какова Ваша конечная цель? Кажется, даже свв. Кирилл и Мефодий перевели лишь основной корпус текстов, остальное доделывали их ученики. И вообще, насколько обозрима задача перевода всего корпуса богослужебных текстов?
Всего-всего-всего и не нужно. Я считаю, что есть много текстов – хороших текстов, – которые как бы отжили свой век. Их надо использовать для литургических, литературных, исторических исследований, но они совсем не воспринимаются народом на богослужении. Поэтому я почти не перевожу каноны – ни ирмосы, ни тропари. Эта часть утрени, с одной стороны, довольно многословна, с другой стороны, очень однообразна и описательна, часто неглубока. Конечно, есть исключения, и среди них – древнейшие каноны, например, принадлежащие прп. Иоанну Дамаскину, прекрасные, мудрые; но это как праздник среди будней.
Нужно восстановить какие-то главные акценты, чтобы Священное писание и всё, что вокруг него, было в центре синаксарных богослужений. Это не так легко сделать. Потому что за многие века добавилось столько пластов, вырос такой объём богослужений, что если совершать всё, то это нужно делать действительно с утра до ночи и каждый день. Даже в монастырях это не делается, а уж что говорить про общую для всех практику.
Молитва должна превращаться в действие, вот наша главная цель
То, что Вы говорили, видимо, касается не только канонов, но и так любимых в народе акафистов?
Да, мы не делаем переводов акафистов. А особенно любимы каноны и акафисты потому, что там хоть что-то понятно. Нужно, чтобы всё было понятно, тогда каноны и акафисты, резко критиковавшиеся ещё в начале XX века, закономерно переместятся из центра на периферию.
Выбирая тексты для переводов, мы исходим прежде всего из потребности в них. Сейчас, во время пандемии, мы транслируем для всех желающих к нам присоединиться синаксарные богослужения каждую субботу и воскресенье и в большие праздники. И для этого мы готовим каждую воскресную и каждую праздничную службу. Цель одна – создать полноценное православное русское богослужение, чтобы его можно было совершать в течение всего года, пусть в несколько сокращённом варианте. Для того, чтобы его можно было служить и мирянским чином, и на любом приходе, где угодно. А монастыри, если они хотят использовать те части уставного богослужения, которые мы не перевели, могут переводить их сами или служить на церковнославянском. Во всём здесь должна быть свобода. Но должна быть и возможность вещи центральные, главные для закона молитвы церкви, произносить на русском языке.
Конечно, я понимаю, какой это объём. Иногда я полушутливо-полувсерьёз говорю членам нашей команды: нам нужно с таким же напряжением работать до Пасхи или до Троицы следующего года, тогда это будет создано. Но вот уже немало месяцев прошло – ведь мы начали ещё до Страстной и, конечно, сделали очень много. Хотя что-то ещё надо будет дорабатывать, и мы уже сейчас это понемногу делаем.
Насколько велик, на Ваш взгляд, риск, что формально церковнорусский язык будет разрешён, а по факту это будет в чём-то похоже на то, что произошло с катехизацией, когда она стала даже обязательной, но всего в виде двух встреч, которые на многих приходах проводятся достаточно формально и не помогают человеку реально воцерковиться?
Всё может быть! Но что для нас главное? Чтобы центральные молитвы звучали на русском языке. А что главное в богослужении? Чтение Писания и проповедь после него, и те молитвы, которые связаны с чтением Писания.
К слову, это ещё одна большая проблема: где взять полностью хороший перевод Священного писания на русский язык, в большой степени связанный с переводом всего богослужения на русский. Но, к сожалению, это не в наших силах улучшить. Что есть, то есть; да и почти всё необходимое есть, но всё-таки не всё.
А ещё обязательно нужно, чтобы евхаристический канон звучал по-русски. И, как положено по канону Юстиниана, не во время пения хора, а так, чтобы слышали все. И чтобы люди, участвующие в литургии, причащались. Молитва должна превращаться в действие, вот наша главная цель. Она не должна восприниматься как просто поэтические распевы. Поэтому мы и не переводили раньше подвижные части богослужения, кроме необходимого минимума – именно потому, что это «второй уровень». А вот сейчас пришло время заняться вторым уровнем, чтобы можно было полностью совершать замечательное традиционное православное богослужение по-русски.
Беседовали Александра Колымагина, Анастасия Наконечная
Фото из архива Преображенского братства
Кифа № 11 (267), ноябрь 2020 года
