Конференция «“Парижская школа”: сокровище старое и новое» прошла в дни столетия основания Свято-Сергиевского богословского института
Конференция «“Парижская школа”: сокровище старое и новое» собрала 29 и 30 апреля в Доме русского зарубежья им. Александра Солженицына и Свято-Филаретовском институте более 60 человек – исследователей из России, Франции, Италии, Венгрии, Шотландии.
«Значение отмечаемого юбилея – 100-летия основания Свято-Сергиевского института в Париже – трудно переоценить, – отметил в приветствии участникам конференции ректор Санкт-Петербургской духовной академии епископ Петергофский Силуан. – Православная богословская мысль XX века по большей части ассоциируется именно с наследием этого учебного заведения, его профессоров, выпускников и заложенной ими традиции. Современное русское богословие во многом сформировано “звёздами” православного Парижа второй четверти XX века…
Судьбы Православия в ХХ веке, перипетии богословского образования и мысли постоянно нуждаются в осмыслении. Живая мысль, очевидная для читающих наследие протопресвитера Николая Афанасьева, Антона Владимировича Карташёва, протоиерея Сергия Булгакова, архимандрита Киприана (Керна) и многих других, должна передаваться дальше. Желаю участникам конференции вдохновения в беседах о наследии Свято-Сергиевского института и исторических обстоятельствах, окружавших его существование, а также памятствования, что Бог, воскресший из мёртвых, способен воскресить любое из Своих творений, в том числе богословское образование, чему XX век – яркое свидетельство».
Конференция, о работе которой можно подробно узнать из видеозаписей трансляций на сайте Свято-Филаретовского института, завершилась литиёй по усопшим основателям и преподавателям Свято-Сергиевского института и круглым столом «Новый образ христианской школы: наследие Свято-Сергиевского института в России и мире». В этом разговоре, который вёл первый проректор СФИ Дмитрий Гасак, приняли участие председатель Теологической группы Викариата св. Марии Парижской и св. Алексея Южинского, преподаватель русского отделения Свято-Сергиевского богословского института в Париже магистр богословия протоиерей Георгий Ашков (Париж); основатель СФИ и духовный попечитель Преображенского братства кандидат богословия священник Георгий Кочетков, защитивший в 1993 году диссертацию в Сен-Серже; преподаватель пастырского богословия, литургики и церковнославянского языка, председатель радиостанции «Голос Православия», вице-председатель общества «Икона» магистр богословия Свято-Сергиевского института протопресвитер Владимир Ягелло (Париж); доцент Русской христианской гуманитарной академии им. Ф.М. Достоевского кандидат философских наук Игорь Зайцев (Санкт-Петербург); старший преподаватель кафедры богословия Московской духовной академии кандидат медицинских наук Анатолий Парпара (Сергиев Посад); профессор Университета Париж Сите, член редколлегии журнала «Вестник Русского христианского движения», член исполнительного комитета издательства YMCA-Press Даниил Струве (Париж).
Полностью новость о конференции можно прочитать на сайте Свято-Филаретовского института.
* * *
«Кифа», как всегда, взяла интервью у нескольких участников конференции.
Что из жизни и богословских открытий Свято-Сергиевского института наиболее близко Вам лично и какие плоды, на Ваш взгляд, они принесли в жизни Русской православной церкви?
Протоиерей Георгий Пименов (Санкт-Петербург): Я делал небольшое сообщение о братстве Свято-Сергиевского богословского института, которое образовалось через полтора года после основания института. Мне кажется, что объединение студентов в таком неформальном деле, как братство, сделало многое для помощи русской эмиграции в сфере катехизации и миссионерства, в духовной поддержке, а ещё и в больничном служении, и даже в таком богослужебном, личном служении, как панихиды на кладбище. И если бы ныне мы могли бы что-то подобное воссоздать в наших духовных заведениях, это было бы лучшим плодом деятельности братства Свято-Сергиевского института, которое существовало с 1927 года. Сейчас, насколько я знаю, в Санкт-Петербургской духовной академии есть разные кружки, разные братства, но они немного слишком «местные». А такой практически всеобъемлющей активности, как та, что была в Свято-Сергиевском институте (она ведь включала в себя ещё и издательскую деятельность), такого воодушевления сейчас не наблюдается. Мне кажется, это могло бы объединить нынешних учащихся, будущих пастырей, и в милосердном служении, и в служении просвещению.
Тираж «Сергиевских листков» приближался к 90 тысячам экземпляров. И это где? Это в нищем Париже, где русской эмиграции часто не на что было обедать. Они выпускали журнал для других, для тех, для кого насущный хлеб слова Божия был очень важен.
Такие братства при духовных учебных заведениях были бы действительно очень важным собирающим делом.
И такие вещи, как, например, стремление выпускать журнал, должны быть инициативой студентов, а не инициативой преподавателей, ректоров, начальства. Тираж «Сергиевских листков» приближался к 90 тысячам экземпляров. И это где? Это в нищем Париже, где русской эмиграции часто не на что было обедать. Они выпускали журнал для других, для тех, для кого насущный хлеб слова Божия был очень важен. И эта сосредоточенность не на себе любимых, не на «наших проблемах», «нашей семинарии», «нашей академии», а на проблемах других людей, которые нуждаются в слове Божьем или в хлебе насущном, в милосердии, – это пример достойный, нужный и сейчас.
Действительно важно, чтобы это было инициативой самих студентов, потому что трудно себе представить плодотворное и качественное служение, если это нечто «спущенное сверху».
Да, это так, и вот пример: на первом курсе студенты прошли социальные практики – и всё, началось богословие, а практики остались в стороне. Мне кажется, это не совсем правильно, потому что больницы остались, нуждающиеся остались, задачи духовного просвещения тоже остались. Поэтому, на мой взгляд, надо присмотреться к примеру Свято-Сергиевского института с его братством преподобного Сергия.
В начале того, что мы сейчас имеем, – некоего второго-третьего поколения учебников, богословских исследований – стояли работы преподавателей Свято-Сергиевского института.
Что из традиций Свято-Сергиевского института принесло реальные живые плоды в церковной жизни России? Произведения отца Иоанна Мейендорфа, отца Александра Шмемана, отца Георгия Флоровского, отца Сергия Булгакова (хотя его, может быть, в меньшей степени), учебники владыки Кассиана (Безобразова), отца Киприана (Керна) – это всё те книги, по которым мы учились. Когда в 1990-е годы открылись новые возможности для церкви, у нас ещё не было перепечатанных дореволюционных источников, и были наскоро перепечатаны их книги. Мне кажется, это сработало. И в начале того, что мы сейчас имеем, – некоего второго-третьего поколения учебников, богословских исследований – стояли работы преподавателей Свято-Сергиевского института. Я слышу все эти имена и сегодня и как будто окунаюсь в свою юность.
* * *
Александр Анатольевич Буров, старший научный сотрудник Государственного музея истории религии (Санкт-Петербург): Наверное, ближе всего мне экклезиология, которая родилась из творчества о. Сергия Булгакова, была продолжена так или иначе протопр. Николаем Афанасьевым и протопр. Александром Шмеманом и дала самые разные плоды, в том числе и в жизни Преображенского братства.
Среди этих плодов в современной церковной жизни России можно назвать и достаточно распространённое отношение к Евхаристии как к соборному церковному действию, в котором участвуют не только профессионалы, не только специалисты-священнослужители, но и все члены народа Божьего. Осознание того, что Церковь – это не комбинат ритуальных услуг, а такое собрание, где Христос пребывает посреди нас. Это движение мысли, эти живые связи во многом, по-моему, возникли благодаря наследию Свято-Сергиевского института. Сама собой мысль в этом направлении не двигалась, нужен был толчок с этой стороны, нужна была литература преподавателей и выпускников Свято-Сергиевского института, нужен был сам этот подход, который, по моим наблюдениям (хотя они могут показаться субъективными и не претендуют на полноту), привёл к тому, что чем дальше, тем больше становится живых приходов, общин, других объединений в Русской православной церкви.
* * *
В Свято-Сергиевском подворье церковному пению уделялось огромное внимание, и клиросное мастерство регента и студентов было на очень высоком уровне. Возможно, это шло вровень даже с лучшими дореволюционными богословскими школами.
Светлана Георгиевна Зверева, кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник Государственного института искусствознания (Москва): Каким-то косвенным образом, но опыт Свято-Сергиевского подворья в церковно-певческом плане мог приносить плоды уже в Советском Союзе, правда, лишь в послевоенный период. Дело в том, что в Свято-Сергиевском подворье церковному пению уделялось огромное внимание, и клиросное мастерство регента и студентов было на очень высоком уровне. Возможно, это шло вровень даже с лучшими дореволюционными богословскими школами. В Советском Союзе, как мы знаем, в годы образования Свято-Сергиевского богословского института вообще не было никаких богословских школ1. Но после войны духовные академии и семинарии были вновь открыты2. По окончании войны начались православные церковные контакты Советского Союза и Франции (и, в частности, ведомства владыки Евлогия). Во Францию приезжали представители Московской Патриархии и, конечно, знакомились с тем, что происходило там в церковном мире. Не исключено, что каким-то образом опыт сохранения церковно-певческой традиции в Париже был учтён в Советском Союзе.
Вот пример: на Сергиевском подворье в 1930-е годы был создан концертный ансамбль из студентов, который выступал в разных странах вплоть до 1960-х годов. А ведь сводный хор Московских духовных школ и Троице-Сергиевой лавры под руководством архимандрита Матфея (Мормыля) тоже начал такую концертную деятельность.
Ансамбль Сергиевского подворья ещё в 1930-е и потом в 1940-е годы не только концертировал, но и выпускал пластинки. И посмотрите, хор под управлением отца Матфея тоже начал выпускать пластинки. Это были самые первые советские пластинки, на которых была записана духовная музыка. Они поступали в продажу за рубежом, шли на экспорт. Конечно, это были абсолютно разные трактовки.
Уже в 1980-е годы архимандрит Матфей познакомился с регентом подворья Николаем Михайловичем Осоргиным, который был приглашён в Москву на празднование тысячелетия крещения Руси. У них были совершенно разные подходы, но некоторые шаги их деятельности были очень сходными.
Традиции подворья, которые наследовал Осоргин, складывались под влиянием владыки Вениамина (Федченкова), Валаамского монастыря, церковно-певческой дореволюционной московской традиции. Что касается отца Матфея, то это был более сложный пласт, включавший кроме московской южно-русскую церковно-певческую традицию, казачий элемент. Но тем не менее, некоторые моменты в деятельности хора Сергиевского подворья и сводного хора Троице-Сергиевой лавры и московских духовных школ, на мой взгляд, схожи.
С участниками конференции беседовал Савелий Осадчий.
Фото с сайта СФИ
————
1 Закрытие духовных школ началось сразу же после прихода к власти большевиков и в основном закончилось к 1919 году. Некоторые из академий пытались продолжить свое существование нелегально. Так, в Казани лекции читались на дому у профессоров, а ученый совет собирался на квартире епископа, но в марте 1921 г. чекисты вышли на тайную академию, её деятельность была прекращена, 20 преподавателей было арестовано. Все они получили условные сроки, а сам епископ Анатолий приговорен к году принудительных работ. Проходили занятия и в подпольной Московской духовной академии. После 1919 г. эта академия проводила занятия в разных местах – в епархиальном доме, в церкви Святой Троицы в Листах, в церкви святого Иоанна Воина, в Высоко-Петровском монастыре. Лекции читались в подсобных помещениях храмов, для студентов устраивали экскурсии в Третьяковскую галерею (группами по два-три человека). Проходили и защиты диссертаций. Несмотря на то, что преподавателей и слушателей подпольной академии выслеживали и арестовывали, она продолжала свое существование примерно до середины 1930-х гг. По мнению А.Л. Беглова, выпускники подпольной академии за единичными исключениями так и не смогли реализовать свои знания на практике – практически все они погибли. Нелегальные учебные заведения существовали и в других епархиях. Известно, например, что в 1935–1936 гг. такую академию основал во Владимире архиепископ Сергий (Гришин). Лекции посещало четыре-восемь человек. В 1936 г. после ареста архиепископа Сергия библиотека академии и все имущество были конфискованы, а сам архипастырь приговорен к пяти годам заключения.
Пресекались властями и все другие попытки преподавания богословских наук. В Петрограде в 1920 г. при поддержке священномученика Вениамина (Казанского) удалось открыть Богословский институт, но в 1923 г. он был закрыт. Его ректор протоиерей Николай Чуков, арестованный в 1923 г., по выходе на свободу открыл в северной столице Высшие богословские курсы, но и они просуществовали лишь до 1928 г. В Казани после арестов 1921 года преподаватели не опустили руки и организовали Богословский институт, но менее чем через год он был закрыт. Эта же судьба постигала и любые другие подобные учебные заведения.
2 В ходе известной встречи 1943 г. со Сталиным митрополиты попросили об открытии богословского института и богословских курсов в нескольких епархиях. Разрешение было получено. В том же году был объявлен прием в Православный богословский институт в Москве. Учебные аудитории и общежитие разместились в помещениях Новодевичьего монастыря в Москве. В 1946 г. Богословский институт и курсы в Москве были преобразованы в академию и семинарию. В том же году была открыта и Ленинградская духовная академия, а действовавшие в городе богословско-пастырские курсы стали семинарией. В том же году была открыта семинария в Ставрополе, в 1947 г. – в Киеве. Также были преобразованы в семинарии курсы в Саратове, Одессе, Луцке. Минские курсы были переведены в Жировицкий монастырь. Но хрущевские гонения вновь сократили число духовных учебных заведений. После них с 1960-х по конец 1980-х гг. оставались только Московские и Ленинградские духовные школы и Одесская духовная семинария.
