Война и семейная память

Восьмидесятилетие начала Великой Отечественной прошло почти незамеченным. День, который перевернул жизнь наших дедов и прадедов (а для старшего поколения – и родителей), уходит всё дальше в прошлое, и привычное когда-то деление жизни на «до войны» и «после войны» уже непонятно большинству современников. Всё громче раздающееся по всему миру бряцание оружием и ястребиный клёкот пропагандистов – лишь одно из свидетельств того, как крепко забылось что такое война.

Но говоря об этом, мы слишком часто попадаем в сферу борьбы схематических конструкций, ничего общего с жизнью не имеющих. И это тоже результат отстранённости, той дистанции, на которой всё становится неживым. Надувание щёк в жанре «можем повторить» не имеет ничего общего с радостью победы, счастьем, что страшная война наконец кончилась, надеждой на то, что начнётся лучшая, более свободная жизнь. Абстрактные приговоры «закидали противника трупами» мало связаны с пронзительными трагическими свидетельствами участников боевых действий – авторов «лейтенантской прозы».

Как говорить о войне, не попадая в эти столь распространённые сегодня ловушки?

* * *

Запись фотографа Олега Миляева в соцсетях, посвящённая спектаклю «Когда они были юными» – один из примеров ответа на этот риторический вопрос.

«Вчера меня позвали сделать фоторепортаж о спектакле. Я, конечно, согласился, но узнав, что спектакль о войне, приуныл. Предстояло увидеть или что-то тяжёлое – боль, страдания, потеря родных, ну, или ура-патриотическое.

Делать нечего, согласился – поехал.

Небольшой зал, точнее, маленький, погас свет, дали занавес.

Увидев актёров, я испытал, мягко говоря, удивление. На сцене были подростки. Дети будут играть спектакль о войне? Такого я не ожидал. Ну ладно взрослые, но дети?

В конце концов меня позвали не как зрителя, а как фотографа, и я переключился на съёмку.

Спектакль, маленькие инсценировки – рассказы, начиная с начала войны и до её окончания. И жизнь людей на её фоне. В какой-то момент я стал понимать, что на сцене что-то не так.

Ведь спектакль – это что-то не настоящее, понарошку. Артист вживается в роль, старается правдиво передать образ героя. А здесь было что-то другое, меня это цепляло, отвлекая от работы.

Я перестал замечать, что на сцене дети, далеко не профессионалы, это всё ушло, это стало не важным. Артисты рассказывали истории, взятые из их семейных архивов. Им не нужно было “играть”, они просто передавали зрителю то, что пропустили через своё сердце. Истории были не текстом, который артисты выучили, а частью их жизни, которую они переживали на сцене вместе со своими бабушками и дедушками. Удивительный спектакль, как будто посмотрел кадры из семейной видеохроники».

* * *

Подростковый театр «Преображение» к теме войны обращается не в первый раз. В прошлом году основу спектакля составили истории подростков, прошедших войну – блокаду, эвакуацию, гетто. В этом – фрагменты дневниковых записей и воспоминаний родных. И в том, и в другом случае режиссёрам – Алисе Кангиной и Елене Бахадовой – удалось избежать какой бы то ни было стилизации. Именно об этом свидетельствуют отклики зрителей: конечно, актёры учили тексты, репетировали, но сам спектакль воспринимался не как результат долгой напряжённой работы, а как перенесённая на сцену жизнь. И то тяжёлое и страшное, что было в ней – смерть близких, ранения, голод и болезни, – проживалось вместе с персонажами, не становясь одной лишь трагической нотой. Не случайно одна из новелл-воспоминаний заканчивается словами: «Как мне было вас всех жалко и одновременно радостно, что мы были так дружны и поддерживали друг друга. И страшная война оказалась не в силах разлучить, сморить нас голодом, невыносимым нечеловеческим трудом».

После одного из спектаклей между режиссёрами, зрителями и актёрами состоялся долгий разговор. И вдруг стало ясно: некоторые из «детей, играющих спектакль о войне» – ровесники тех девятнадцатилетних солдат, которые только что разговаривали друг с другом на сцене. И не только ровесники: казалось, на краю сцены, собравшись для разговора, сидят прекрасные в разнообразии лиц всё ещё русские люди, представляющие собою тот народ, который окончательно надорвался только под неподъёмным грузом войны. И может быть, в этом была надежда, что всё ещё возможен не маскарад (которым так часто грешат реконструкторские представления), а помогающее возрождению народа связывание нитей семейной и нашей общей истории.