О чём мы говорим, когда ищем единства церкви

Свято-Филаретовский институт провёл очередную конференцию по экклезиологии

С 29 по 31 марта в онлайн-формате прошла XIV ежегодная Всероссийская (национальная) научно-богословская конференция Свято-Филаретовского института с международным участием «Современная православная экклезиология: богословские основания единства Церкви».

Она собрала представителей христианских движений, ассоциаций и братств, а также представителей из более чем двух десятков учебных и научных организаций по всему миру, в числе которых духовные академии, Общецерковная аспирантура и докторантура им. свв. Кирилла и Мефодия, светские и связанные с христианскими конфессиями университеты и институты. Все заседания транслировались в социальных сетях и доступны на Youtube-канале СФИ.

В рамках конференции прошло семь пленарных заседаний, на которых было прочитано 27 докладов, а завершил её круглый стол «Единство Церкви в XXI веке», о котором хочется рассказать подробнее.

* * *

В круглом столе приняли участие основатель Свято-Филаретовского православно-христианского института кандидат богословия священник Георгий Кочетков, доктор теологии протоиерей Джон Бэр, почётный профессор Университета им. Аристотеля в Салониках доктор богословия Петрос Василиадис, директор Института святого Фомы в Москве священник Штефан Липке S.J., генеральный секретарь Швейцарского библейского общества с 1989 по 1996 год пастор Евангелическо-реформатской церкви Швейцарии Мартин Хёгер. Ведущим круглого стола был первый проректор СФИ Дмитрий Сергеевич Гасак.

Разговор начался с вопроса, что мы имеем в виду, когда говорим о Церкви и о церквах: «Мы говорим о конфессиях? Если мы их объединим, станет ли Церковь единой? Это огромный вопрос. Когда апостол Павел основывал церкви, это были отдельные общины, между которыми не было никакого единства – они даже не были знакомы, и с самого начала была необходимость как-то их объединять. И апостолы стали писать послания, ездить к ним, налаживать материальную и другую взаимопомощь», – так начал разговор протоиерей Джон Бэр.

Священник Георгий Кочетков также уверен: когда мы говорим о единой Церкви, надо уточнять, какую Церковь мы имеем в виду. «Церковь одна, но исторически сложилось, что её границы стали двоиться, троиться – так что мы различаем мистические, мистериальные и канонические (или юрисдикционные) границы. Это разные измерения, хотя это границы одной и той же Церкви. И нужно особое усилие, чтобы привести их к большему соответствию».

* * *

Уже более ста лет богословы всех конфессий находятся в тесном общении и взаимодействии, многое обсуждено и напряжение в разногласиях снято. Всё труднее найти такие противоречия, которые доходили бы до разделений в вере, а не были теми «ересями», разномыслиями, которые апостол Павел считал нужными, «чтобы открылись искусные» (1 Кор 11:19).

«Как православный человек, воспитанный на негативной идентичности от противного – “мы не они”, когда я стал общаться близко с братьями евангеликами, с католиками – я удивился не просто тому, как мы близки, а насколько одинаково мы мыслим в самых главных вопросах, – сказал Петрос Василиадис. – Но я должен признаться, что за очень редким исключением я не видел, чтобы моя церковь просила прощения. И каждый раз, когда это публично делал папа Римский, меня это очень задевало – в такие моменты я вижу, что в моей собственной традиции чего-то существенного не хватает. А ведь метанойя, покаяние – это первый шаг к обретению единства Церкви».

Священник Штефан Липке также уверен, что главное препятствие к единству между христианскими церквами связано не с богословскими противоречиями: «Опыт показывает, что в богословских вопросах со времён отцов-каппадокийцев всегда находились компромиссы. А вот о чём не удавалось договориться почти никогда – это по вопросам власти. Примеров тому много, вплоть до XXI века. И влияние государства здесь не так опасно, как стремление самой церкви к богатству, власти, земной славе и чести. Это тот соблазн, который отверг Христос в пустыне и о котором Достоевский писал как о проблеме католичества. Это действительно проблема Католической церкви, но я думаю, не только её. Поэтому нам и нужна постоянная метанойя – то есть проверка себя, того, насколько мир сей внутри нас берёт верх».

«Я согласен с отцом Джоном Бэром, что надо отдавать себе отчёт в том, что мы понимаем под Церковью, – говорит пастор Мартин Хёгер. – Протестанты тоже исповедуют Церковь как тайну, в которую надо углубляться и в которой нужно жить. Есть иерархия истин, и в главном мы едины. По сути нас объединяет единая тринитарная вера, вера во Христа и Святую Троицу – здесь нет разногласий». Потом о. Мартин привёл «список моментов, по которым нужен диалог»: вопрос о младенческом крещении, к которому очень настороженно относятся баптисты, евангелики, пятидесятники, вопрос о том, какова связь между служением епископа, предстоянием на евхаристии и служением единству на вселенском уровне, проблема служения женщин (это апостольская традиция или изобретение протестантизма?).

* * *

Одно из самых зримых проявлений отсутствия единства, с которым сталкивается каждый христианин, – это невозможность причащаться с братьями и сёстрами других конфессий. «Это главное, что волнует людей, – говорит священник Штефан Липке. – Церквей может быть много, но их может связывать то, что они признают друг друга и дают друг другу возможность причащаться. Но это моё личное мнение, официальная позиция Католической церкви несколько отличается. Там, где есть единство веры, единство Святого писания – там, на мой взгляд, может быть совместное причащение. Главное – признавать друг друга и признавать евхаристию, и тогда, может быть, вопрос единства решится сам собой. Или он не будет решён никогда, если мы будем искать его только на административном уровне».

Отец Джон Бэр уверен, что в вопросе о совместном причастии, так же как и в вопросе о единстве Церкви, нужно быть внимательнее к смыслу слов: «Мы привыкли обсуждать условия, при которых можно подходить к одной чаше. Но я хотел бы напомнить о том, что значит подходить к чаше. Когда Христос говорит: “Можете ли пить чашу, которую Я буду пить?” (Мф 20:22) – это же значит умереть с Ним для мира! Все наши идентичности отступают на задний план, когда мы думаем о том, что значит подойти к этой чаше, что значит причащаться Христу, Его Жизни, Смерти и Воскресению. Это же не абстрактные догматические понятия».

«Причащение Христу, Жизни с Ним, Его Смерти и Воскресению – действительно в центре евхаристии, – согласен пастор Мартин Хёгер. – Но это ведь не только в евхаристии, не только в причастии. Когда двое или трое собираются во имя Его, когда они живут в духе Блаженств Христа – Он с ними. Он присутствует в Своём слове, когда мы вместе его читаем или слушаем. Я по собственному опыту знаю силу этого присутствия Христа. Он присутствует в служении, в том числе когда мы служим бедным. Я думаю, что в этом главный акцент протестантской экклезиологии: Церковь там, где Христос, в том числе в таинствах и тайнах, – не только среди епископов!»

«В одном моменте я не согласен с пастором Мартином Хёгером. Он называет это протестантской экклезиологией: “где Христос – там и Церковь”. Это экклезиология, которую протестанты взяли у православных, но не отдали, а мы хотели бы ей тоже пользоваться, – говорит отец Георгий Кочетков. – Это изначальная экклезиология – мы ещё называем её общинно-братской. Именно она была господствующей до середины II века, ещё до евхаристической. И таинства в ней понимаются как вся наша жизнь во Христе, а не только как литургические, собственно сакраментальные таинства, мистерии. Именно такое понимание мы встречаем в Новом завете: где Христос, где Дух Святой, где Святая Троица – там и Церковь!»

Фрагмент новости, размещённой на сайте Свято-Филаретовского института

Кифа № 4 (272), апрель 2021 года