Интервью с директором Мемориального центра «Бутово» Игорем Владимировичем Гарькавым
Последние три десятилетия любому желающему доступна пусть не полная, но позволяющая понять общую картину информация о советских репрессиях. Не услышать этот адресованный нам крик боли из нашего собственного прошлого уже невозможно. И перед каждым встаёт выбор: как ответить? Говорить об этом друг с другом или лучше молчать? Прощать преступников или нет? Каяться ли сегодня в этих совершённых на нашей земле преступлениях, и если да, то как?
Казалось бы, информация социальных опросов в каких-то своих параметрах вызывает оторопь и шокирует: из года в год увеличивается процент тех, кто готов считать репрессии оправданными. Но невозможно не видеть, что в то же время подавляющее большинство людей считает открытый разговор о нашем трудном прошлом необходимым, и постепенно растёт число людей, готовых включиться в восстановление памяти не только на словах, но и на деле.
Осенью минувшего года на научно-практической конференции «Как сегодня говорить о репрессиях с молодёжью», прошедшей в Мемориальном научно-просветительном центре «Бутово», говорилось о том, как важно в этом вопросе создание пространства реальных, а не виртуальных встреч. И о том, как важно, чтобы представители разных поколений и разных подходов говорили друг с другом, ведь иначе им невозможно будет договориться.
«Без различения добра и зла нет памяти и нет реальной истории, есть только хаос. Памятью события прошлого становятся тогда, когда мы можем различить добро и зло, красоту и безобразие, честь и бесстыдство», – говорилось в одном из докладов. Для преодоления прошлого, для того, чтобы оно никогда не повторилось, надо чтобы мы сами стали другими. Именно в этом смысл покаяния как акта, который ведёт к духовному росту и преображению человека.
Конечно, докладчики, представлявшие и структуры, светские и церковные, и научное сообщество, и православные братства, говорили с точки зрения разных подходов к проблеме, и развернувшаяся по итогам докладов дискуссия не привела к выработке тех или иных универсальных рекомендаций. Но дала однозначный ответ на вопрос, надо ли говорить с молодёжью о трагических страницах истории нашей страны: говорить надо. Диалог – путь к согласию, а не к разобщению. О том, как именно идёт этот разговор на Бутовском полигоне, и рассказывает в своём интервью «Кифе» директор Мемориального центра Игорь Гарькавый.
У думающей части молодёжи есть запрос на решение проблем. А память о трагических событиях XX столетия – это как раз одна из тех проблем, которые требуют обсуждения и диалога всего общества.
Игорь Владимирович, как Вам кажется, есть ли какая-то динамика, в том числе среди молодёжи, в сфере отношения к истории репрессий, если судить об этом по посещаемости Бутовского полигона?
Динамика эта по разным причинам «разнонаправленная».
С одной стороны, количество посетителей в течение года (мы, конечно, можем говорить только о тех, кто приезжает в рамках организованных групп) примерно одинакова. Это около 10 тысяч человек в год. Бывают от года к году небольшие колебания, но они, возможно, связаны с тем, что сам сбор информации ведётся нерегулярно.
Что касается молодёжи, то здесь есть проблемы. Особенно ярко они обнаружились в 2018 году, потому что школьных групп стало заметно меньше. Но связано это, на мой взгляд, не с какими-то «политическими» вопросами, а с ужесточением правил перевозки студенческих и особенно школьных групп. Теперь на тех, кто организует такие поездки, накладывается большое количество ограничений, установлена дополнительная ответственность, необходима регистрация рейсов в ГИБДД. Далеко не все автобусы подходят для перевозки школьников. Если в поездке какие-то правила не соблюдены, штрафуются и автобусы, и организаторы. Всё стало очень сложным. Я не знаю статистики, но предполагаю, что в целом школьных поездок стало гораздо меньше. И понятно, что когда школа планирует такие поездки, Бутовский полигон обычно оказывается последним в списке. В приоритетной позиции будут, скажем, экскурсии в Лавру или просто поездки организованной группой на Воробьёвы горы. Кроме того, для московских школьников экскурсии по музеям, в том числе и в музей ГУЛАГа, субсидируются бюджетом Москвы. И если школа едет в этот музей, то и автобус, и билеты – всё оплачивается городом. Мы, к сожалению, такой поддержки лишены, потому что находимся на территории Московской области1, которая подобных программ не имеет. Это тоже надо учитывать. Ну и, конечно, у кого-то из педагогов, наверное, всё-таки есть опасения «как бы чего не вышло». Сегодня нет никаких запретов на посещение подобных мест, но «генеральная линия» отчасти колеблется, и сигналы постоянно появляются разные, хотя среди них нет каких-то однозначно негативных. И для педагогов как для людей, которые являются работниками бюджетных организаций, очень сложно понять, «в какую сторону надо смотреть».
Дарья Виолина2: Вы говорите, что правительство Москвы спонсирует посещение школьниками музея ГУЛАГа. Насколько могут дети что-то понять об истории репрессий при посещении этого музея? У меня к нему есть вопросы.
Что-то они, конечно, могут понять. Сам по себе музей отличается очень хорошим техническим оснащением. Это большой проект, безусловно, очень нужный, важный. Некоторая часть этой экспозиции у меня самого вызвала большой интерес. Конечно, там представлена одна из возможных стратегий работы с этой темой – «позиция отстранённого наблюдателя». Но как инструмент она вполне имеет право на существование. Кроме того, то, что кому-то сегодня не нравится, возможно, будет исправлено на следующем этапе. Музей только родился, ему ещё жить и жить.
Что касается моих субъективных пожеланий – как недостаток этой экспозиции я отмечаю то, что в ней практически не освещена судьба священнослужителей в ГУЛАГе. Мы с о. Кириллом Каледой, внимательно оглядев всю экспозицию, нашли упоминание только об одном священнике. Это был о. Павел Флоренский. Нам эта тема кажется более ёмкой. Было бы, конечно, странно не коснуться её, фактически обойти стороной. Но, с другой стороны, экспозиция же будет дорабатываться. Сегодня этой информации нет, а завтра она, может быть, будет.
Если вернуться к Мемориальному центру в Бутове, можно ли сказать, что из-за организационных сложностей, о которых Вы говорили, молодёжи приезжает гораздо меньше?
Я бы так не сказал. Если число школьных экскурсий сократилось в разы, одновременно у нас появилось больше волонтёров, участников летних трудовых молодёжных сборов «Бутовский полигон – наша память», которые уже второй год проходят при поддержке Фонда президентских грантов. В них участвуют и молодые люди из Преображенского братства, студенты Свято-Филаретовского института. В этом году нам удалось, наконец, организовать всё на регулярной основе. Раньше мы просто созванивались с деканом факультета религиоведения СФИ Маргаритой Васильевной Шилкиной, группа молодёжи приезжала, мы вместе трудились. Но всё равно в масштабах Бутовского полигона это была капля в море. Кроме того, это всё время была некоторая «ручная доводка» через телефон, через личный контакт. Сейчас мы, наконец, создали при поддержке правительства Москвы волонтёрскую систему, которая позволяет работать с огромной аудиторией, самой широкой, причём, что важно, не только церковной, но и в значительной своей части совершенно светской. Мы даже не знаем, кто к нам приедет. Иногда приезжают граждане других стран – просто поработать на Бутовском полигоне.
Как они к нам попадают? Через комитет общественных связей города Москвы мы стали партнёрами структуры «Мосволонтёр». И всё время работы этих сборов с августа по конец октября мы каждую субботу в 11 часов ждали любое количество волонтёров, всех, кто соберётся. «Мосволонтёр» через свой сайт собирал этих людей, а потом передавал их нашим сотрудникам, которые каждый день встречали их у станции метро, привозили на общественном транспорте на Бутовский полигон, вместе с ними работали, проводили экскурсии и т. д.
Если говорить о тысячах посетителей, то рост за счёт волонтёров может показаться не очень впечатляющим. Это примерно семьсот человек. Но для нас это качественный рост. Среди них есть и люди с горящими глазами, и те, кто интересуется этой темой, но ещё не понимает её. Да, на самом деле не все эти волонтёры «идейно мотивированы» так, как мы бы хотели. У некоторых, скажем так, мотивация очень простая – отметка в волонтёрскую книжку, и сначала человек приезжает ради этого. А потом, попадая во всю эту нашу работу, он, возможно, для себя что-то открывает. То есть получается, что мы «зацепляем» людей, которые в каком-то смысле мировоззренчески далеки от нас. Может быть, они вообще об этом не думали, ничего не знают. Им показали, что можно заработать баллы волонтёра, поехав на Бутовский полигон. Они приехали. А вот дальше – уже наша задача сделать так, чтобы они уехали другими людьми. Понимаете? И это, конечно, я считаю качественным ростом волонтёрской работы на Бутовском полигоне.
А что они делают, эти волонтёры?
Занимаются землёй: ремонтом партерного газона, чисткой дорожек. За садом ухаживают. Потому что, естественно, каждый год нужно траву пропалывать, падалицу собирать, чтобы она не закисляла почву…
Как Вам кажется (в том числе исходя из опыта, о котором Вы рассказали), готовы ли люди воспринимать эту информацию, как-то к ней неравнодушно относиться, думать о прощении, покаянии?
Запрос, безусловно, есть.
Хотя, с другой стороны, надо понимать, что в обществе, конечно, существует и другая точка зрения. И агрессия тоже иногда выплёскивается. Если вы зайдёте в нашу группу в facebook, там есть рассказ одного из московских учителей, который привёз школьников 30 октября к нам на акцию «Голос памяти»: мы читаем целый день имена 20 762 человек, которые были расстреляны в Бутове. Начинаем в 10:30 и в этот раз закончили около семи вечера. Так вот, приехала группа школьников, кто-то из них читал имена. Они, конечно, под сильным впечатлением вернулись на остановку автобуса. И там их ждал какой-то агрессивно настроенный пожилой человек, «сталинист», который пытался им вручить соответствующую литературу, потом стал на этого учителя обзываться, ругать его: что, мол, он делает? зачем детей возит? Вот такая картинка нашей жизни. Правда, это редкий случай, но такое тоже бывает. Для молодых людей это был хороший урок. Урок того, что надо уметь делать выбор и нужно иметь свой ответ на актуальные вопросы исторической памяти.
В целом, у думающей части молодёжи есть запрос на решение проблем. А память о трагических событиях XX столетия – это как раз одна из тех проблем, которые требуют обсуждения и диалога всего общества.
Беседовали Александра Колымагина и Анастасия Наконечная
Фотографии предоставлены Маргаритой Шилкиной
————
1 При расширении Москвы в городскую территорию оказалась включена в основном лишь та часть Южного Бутова, которая находится к западу от Курской железной дороги. Бутовский полигон в состав Москвы не вошёл.
2 Беседа происходила в кулуарах конференции «Под знаком истины, а не пользы: память и беспамятство в современной России», проходившей 7–8 ноября 2019 года в Воронеже, и режиссёр Дарья Виолина, одна из участниц конференции, присоединилась к нашему разговору.
Кифа № 2 (258), февраль 2020 года
