Что Вас больше всего задело, что показалось самым интересным в заседаниях Русского университета и какие темы Вам хотелось бы поднять в дальнейшем?
Андрей Александрович Тесля, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института гуманитарных наук БФУ им. Канта (Калининград): Вряд ли можно найти ещё такое место, где все русские темы обсуждаются в столь плотной взаимной связанности. Это не сугубо профессионально-исторический разговор, не научная конференция, а место, где это важно обсудить разным людям в разных жизненных и мысленных преломлениях. И одновременно это разговор, так или иначе сводящийся к вопросу, что такое русскость, как быть русским, как действовать во времени, что нам говорят большие имена прошлого. И я бы сказал, особенно важное свойство этих бесед – то, что изначально очаровало в Свято-Филаретовском институте и из-за чего отдельно радостно сюда возвращаться, – это сложность, способность учитывать достаточно разные мнения, интересоваться ими не в качестве всеядности, а в качестве интереса к другому и вместе с тем ясного наличия собственного ядра, собственных и твёрдо осознаваемых принципов. Свято-Филаретовский круг – это всегда ещё свой взгляд, который бывает в очень сильных сообществах. Это взгляд не по принципу простого внимания к повествованию, а заинтересованно-личного внимания – что из этого можно взять для себя, а что можно повернуть каким-то образом и как-то использовать. Так что это нельзя назвать некой свободной интеллектуальной критичностью, это не взгляд интеллектуального фланёра, а напротив, очень деловой – взгляд людей, которые так или иначе всё равно озабочены своим делом, у которых есть своё дело и которые под этим углом смотрят если не на всё, то на очень многое.
То, из-за чего отдельно радостно сюда возвращаться, – это сложность, способность учитывать достаточно разные мнения, интересоваться ими не в качестве всеядности, а в качестве интереса к другому и вместе с тем ясного наличия собственного ядра, собственных и твёрдо осознаваемых принципов.
Илья Сергеевич Вевюрко, кандидат философских наук, религиовед, доцент философского факультета МГУ: Мне понравилась атмосфера живой мысли, отсутствие «протокольности». В дальнейшем мне кажется важным поставить вопрос не о том, Восток мы или Запад (здесь правильно отмечалось, что такие теоретические вопросы как Россия между Востоком и Западом во многом унаследованы нами от каких-то искусственных противопоставлений), а о том, что конкретно сейчас мы как общество должны и можем исправить в той или иной области.
Виктор Владимирович Грановский, кандидат философских наук, старший преподаватель СФИ: Я полностью согласен со словами Олега Вячеславовича Щербачёва, что самым катастрофическим нашим бытием, антиевропоцентристским и изоляционистским, был Советский Союз. У меня витала в уме фраза Николая Александровича Бердяева. Когда случилась революция, он как вердикт вынес: это внутреннее предательство всей той культуры, всей той истории, которая была достоянием русского народа. Другой мыслитель, Иван Александрович Ильин, говорил, что после того, как левый тоталитаризм рухнет, в России должна основаться и существовать очень долгая школа избавления от антижизненных навыков тоталитаризма. Эту тему хотелось бы продолжить.
Вячеслав Владимирович Игрунов, директор Международного института гуманитарно-политических исследований: Моя жизнь состоит исключительно из общения с людьми. Вся моя жизнь – это взаимодействие. И мой опыт показывает, что как раз русские люди нетерпимы, русские люди не желают слушать другого. Я не думаю, что только русские люди. Вполне возможно, это касается и всех остальных, и даже почти наверняка это касается всех остальных. Но диалогичность у нас всё-таки не на самом высоком уровне. Её недостаточно.
Но Бердяев же говорил про коммюнотарность, и я так понимаю, что некоторые видят в этой открытости зерно русскости. Может быть, мы от неё отошли за последние сто лет?
Может быть. В таком случае я русский человек. Понимаете, общение для меня действительно очень важно. Мой товарищ, Григорий Явлинский, даже с неким эмоциональном удивлением замечает: «Ты можешь разговаривать Бог знает с кем. С разными людьми. Не единомышленниками. Как это?» Более того, я с большим интересом общаюсь с людьми с разными взглядами, с взглядами, противоположными моим. Правда, при одном условии: если они сами в состоянии слушать. Если это монолог – это скучно, неинтересно. А если ты разговариваешь, собеседник тебе пытается объяснить, почему он такой. Он пытается объяснить свою логику и готов услышать, почему ты с ней не согласен. Это очень продуктивный диалог. С единомышленниками – о чём говорить? Ты скажешь – он это знает. Ты произнесёшь, а он продолжит. Если вы вместе движетесь, если у вас обоих есть недодуманное, недосказанное, и вы помогаете друг другу идти по этому пути – это вообще высший уровень. Но так бывает редко. Чаще всего единомышленники все всё знают и ничего нового.
Мы с братьями и сёстрами как единомышленники собираемся, и мне всё время интересно.
Но для этого человек должен постоянно находиться в поиске. Тогда – да, это высшая степень взаимодействия. Потому что ты постигаешь истину в том виде, в котором она для тебя наиболее естественна. Она твоя истина, родная. И тогда вы идёте и чувствуете локоть другого. А что, собственно говоря, человеку нужно в жизни? Понимание, единство, взаимодействие. Всё остальное стирается временем, как только человек уйдёт. А рождённое в общении оставляет свой след в обществе, в детях, внуках, правнуках. Это и есть квинтэссенция человеческой жизни. Вот это общение, понимание, поиск понимания. К нему прийти совершенно не просто. Поэтому диалог с разными, в том числе и с идущими «в другую сторону», другим путём – это замечательная вещь. Терпеть не могу навязывание единомыслия, навязывание одинаковости.
Самым важным я нахожу для себя то, что разговор стимулирует твой собственный поиск. В последние дни меня одолевают метафоры. И они рождены вопросами и ответами, которые происходят здесь, на встречах Русского университета. Метафора – важная вещь. Когда рационально формулируешь мысль, это может быть хорошо и правильно, но бедно. Как столб отличается от дерева, точно так же даже хорошо сформулированная мысль отличается от того, что она отражает. Твои ощущения гораздо более значительны и многоплановы, чем коротко высказанная мысль. Нужно переживать идею во всей её полноте и глубине. И выразить это возможно прежде всего через метафоры. И то, что в конечном итоге к концу Университета меня захлестнули метафорические представления, для меня очень ценно. Я больше всего ценю не идеи, не мысли, а скорее стимул формулирования идей. И мне кажется, Университет выполняет эту задачу. Это касается не только меня. Я думаю, что для молодых людей это играет гораздо более важную роль. Каждая мысль, которая в них попадает, это зерно, оно даёт обильные всходы. Поэтому я считаю, что сама идея Университета выше всяких похвал.
С участниками Русского университета в мае 2024 года беседовали Елена Репина, Людмила Смородина, Анастасия Наконечная
