Художественное чтение писем и воспоминаний членов общины архимандрита Сергия (Савельева) собрало в Москве мирян, священнослужителей и архиерея. О постановке рассказывает один из её организаторов Марина Анатольевна Наумова
Как родился замысел постановки «Близкие люди. Далёкий путь»?
Замысел постановки родился у Анны Сытиной, нашей сестры из Введенского братства. Постановка была приурочена к Дню православных братств1, который отмечается 1 февраля, потому что в этот день 1918 года патриарх Тихон обратился к верующим с призывом объединяться в духовные союзы. Некоторые услышали этот призыв и так родилось множество общин и братств в разных местах нашей родины. И вот Ане пришла в голову мысль об иммерсивной постановке с рассказом о судьбе общины отца Сергия (Савельева). Эта идея родилась после неоднократного прочтения и обсуждения книги «Далёкий путь», которая представляет из себя сборник писем и воспоминаний членов этой московской общины.
Содержанием постановки является свидетельство о том, как они старались сохранить общинные отношения в течение многих-многих лет, пока были в тюрьмах, в ссылках и лагерях. Сама постановка длится 50 минут.
После чтения писем и воспоминаний перед обсуждением увиденного со зрителями я рассказываю внешнюю канву жизни общины: как она начинала складываться, что в начале были религиозно-философские встречи с совместным поиском истины. Что истина им открылась в Православии и дальше начались совместные поездки в Саров, богослужения в храме Грузинской иконы Божией Матери. Но сами они считали, что их община родилась 29 октября 1929 года, в тот день, когда пятерых из них арестовали. Я рассказываю, как они поддерживали друг друга в течение многих лет тюрем, лагерей и ссылок. Что о. Сергия постриг в монахи еп. Леонид (Антощенко), а потом он же тайно рукоположил его во священника. Как они потом все собрались вместе в подмосковной Фирсановке, где они купили дом и попросили благословение у патриарха на устроение общины. Рассказываю и о том, как было признано тайное рукоположение о. Сергия, как он служил в Елоховском соборе и ещё в нескольких храмах Москвы, собирая народ Божий. И как он закончил свою жизнь – что он умер в 1977 году во время ночной службы на Рождество Христово, будучи человеком истинно евангельского духа. А дальше обычно мы обсуждаем те духовные принципы и откровения, которые мы нашли в этих письмах и которыми хотели поделиться с церковными людьми, потому что это настоящее церковное предание.
По нашему опыту к участию в постановке можно привлекать не только членов братства, но и других людей. Например, в последних двух постановках (одна из которых была в Ростове-на-Дону, а другая в Москве) принимал участие священник из Ростова-на-Дону. А в ноябре прошлого года мы были в Переславле, в Свято-Даниловом Троицком монастыре, и в нашей постановке приняла участие Анна Гришина, управляющий архондарика, действующего при монастыре, и координатор службы помощи «Божеделье». Очень хотел поучаствовать игумен монастыря о. Пантелеимон (Королёв), но у него не получилось прийти на репетицию. В итоге он снимал постановку на видео и потом принимал участие в обсуждении. Впоследствии запись была выложена на сайте Переславской епархии. Я думаю, что это хорошая практика – приглашать людей соучаствовать, а через это немножко прикоснуться к опыту жизни тех, кто, пережив чрезвычайно трудные обстоятельства того времени, сумел сохранить веру в Бога, в «родную жизнь», как они называли тот дар отношений, которые они обрели во Христе.
Что из задуманного получилось, а что нет? И что, может быть, произошло даже сверх ожидания?
Когда люди прикасаются к той части церковного предания, которая связана с подлинным общинным и братским опытом, они очень откликаются на это. Неслучайно те, кто был на нашей постановке в Переславле и Ростове-на-Дону, приехали снова на постановку в Москву.
После спектакля мы всегда спрашиваем, какое впечатление у людей возникло, что им показалось экзистенциальным центром этой постановки. В последний раз один из прихожан монастыря в Переславле вышел и сказал, что видно в постановке участвуют не профессиональные актёры, но они так читают письма, можно сказать, проживают всё, что там написано, что действительно берёт за душу. И он увидел, что это связано с личной причастностью участников постановки к тому опыту общинной жизни, о котором в ней идёт речь. И в силу этой причастности удаётся и зрителей на такой глубине погрузить в проживание опыта жизни этой общины. На следующий день переславские прихожане прислали мне благодарственные письма – «…до сих пор очень тепло на душе от нашего вчерашнего общения…» – и попросили о встрече с нашей общиной с просьбой рассказать про наш опыт общинно-братской жизни.
«Вы рассказали про отца Сергия, который, когда видел какое-то безобразие в церкви, всегда говорил: “И это моё”. И я поняла, что это настоящая церковная позиция, что и мне так надо: когда увижу что-то нехорошее в церкви – не открещиваться, не говорить, что я не хочу здесь быть, но вспоминать слова о. Сергия: “и это моё” и пытаться что-то исправить».
И ещё что мне дорого – в этот раз ко мне подошла после постановки женщина и сказала: «Знаете, вы просто перевернули моё сознание сегодня, потому что я уже думала уходить из Русской православной церкви. Думала, остались одни мёртвые ритуалы и обряды, никакой жизни нет. А сегодня вы рассказали про отца Сергия, который, когда видел какое-то безобразие в церкви, всегда говорил: “И это моё”. И я поняла, что это настоящая церковная позиция, что и мне так надо: когда увижу что-то нехорошее в церкви – не открещиваться, не говорить, что я не хочу здесь быть, но вспоминать слова о. Сергия: “и это моё” и пытаться что-то исправить, изменить».
Вы специально так задумывали, что в сюжет включены и кризисные моменты общей жизни, когда кого-то начинает от неё буквально «относить»? Например, про Душеньку, у которой смещается центр жизни?
Нам важно было показать, что они сохранили родную жизнь несмотря на все испытания. Поэтому надо было и эти испытания показать – не только испытания физического разлучения, не только то, что некоторые из них оказались в тяжелейших обстоятельствах в тюрьме, в ссылке, в лагере, но и духовные кризисы, которые они переживали. Иначе у зрителя создалось бы ложное впечатление: ну да, внешне тяжёлая жизнь, но внутри всё гладенько и замечательно. А ведь это было бы неправдой. Там же кто-то и уходил. Про эти уходы мы уж не стали говорить, но не потому, что не хотели. 50 минут – это уже много, а если ещё какие-то сюжеты добавлять, то надо же как-то к этим сюжетам подвести и показать, как они выходили из разных сложных ситуаций, а тогда получилось бы очень много по времени. Поэтому мы оставили кризис Душеньки, которая выпала в непослушание, когда стала строить вполне себе плотские отношения, думая, что они духовные, и настаивая на своём. Здесь очень важно было показать и то, как за неё борются члены общины и прежде всего старший в ней – тогда ещё Василий Савельев. Лида Савельева пишет – «забирайте её в свою жизнь, забирайте её покрепче, как цыплята свою мать». Это очень по-братски, когда есть такие серьёзные искушения, но за человека, за отношения, за «родную жизнь» с ним и в нём борются все вместе до конца, при этом не умаляя свободы человека. Ведь кто-то же от них, несмотря на их заботу, уходил, оставлял «родную жизнь».
Говорят, что на постановке, проходившей в Москве «на полях» Рождественских чтений, было достаточно много священников и даже один архиерей?
Да, было двенадцать священнослужителей из разных епархий и один епископ. Владыка выступил после постановки первым и сказал, что этот опыт очень важен, ведь это тоже об исповедниках веры, и что современные люди очень мало читают, а такие иммерсивные постановки помогают задуматься об опыте исповедников веры. Священник из Ростова-на-Дону, который второй раз принимал участие в постановке в роли отца по плоти Василия и Евдокии Савельевых, сказал, что он давно думает об общинной жизни, хочет, чтобы на приходе появилось такое ядро, люди, с кем возможны такого рода отношения. У него есть сестричество на приходе, и он, поучаствовав в первый раз в нашей постановке, спросил у сестёр из сестричества: вот, смотрите, люди приехали, потому что они посчитали, что важно рассказать об этом опыте, сами собрались и организовали эту поездку: купили билеты, доехали, сами разместились, организовали постановку и обсуждение. А вы так можете? без участия священника? своими силами? Сёстры ему ответили, что не смогут. Об этом разговоре нам рассказала одна из сестёр сестричества. Так вот он мечтает, чтобы миряне могли самостоятельно действовать, не ожидая всё время организации со стороны священнослужителя.
Кто-то сказал, что после второго просмотра понял, что это больше про сегодняшнюю жизнь, чем про историю.
Да, был такой комментарий. Мне кажется, что это связано с тем, что существом церковной жизни и являются эти родные, братские отношения. Что церковь – это не структура, не организация, а живые связи любви, подлинного братолюбия. Видимо, люди начинают понимать после постановки, что церковь именно так и должна жить. И как-то внутренне тоскуют по такой жизни, жаждут её осуществления. Я, конечно, понимаю, что все, кто смотрит нашу постановку, не выйдут и не начнут завтра жить так же, как члены общины о. Сергия. Но, может быть, этот образ церковной жизни, который они вынесут после нашей встречи, когда-то сподвигнет их к тому, чтобы всё-таки начать эти связи созидать, чтобы этот образ стал реальностью их жизни.
Беседовали Александра Колымагина и Анастасия Наконечная
Фото: Борис Левицкий
————
1 В этом году День православных братств по традиции широко отмечался в самых разных форматах: от академической беседы о братстве как русской идее с участием о. Георгия Кочеткова и проректора СФИ Дмитрия Гасака до минутной анимации и нескольких театрализованных постановок. Мы надеемся рассказывать об этом на страницах «Кифы» и дальше. – Ред.
Кифа № 1 (305), январь 2024 года
